После пуска экстракции мы начали подготовку к новой большой работе: к монтажу узла непрерывного синтеза ДДТ. Старые реакторы периодического действия часто забивались, аппаратчики в сменах долбили по трубопроводам всякими подручными средствами, что позволяло шламу проскакивать и временно оживляло циркуляцию раствора по технологической схеме. Но все это был вчерашний день, мы в конце месяца, когда нагрузка поднималась до 33 тонн дивинила в час двумя очередями производства, не успевали готовить качественный катализатор, отдавали на производство продукт с неудовлетворительными анализами, за этим следовало получение брака по каучуку. А однажды в подобной ситуации мы загорелись...
Произошло это при следующих обстоятельствах:
Реакторы 101-е, загруженные титановой губкой, работали совместно с емкостями 109-ми, которые имели перемешивающие устройства и 'рубашки' для нагрева реакционной массы водяным паром. Подошло время, когда емкости стали часто выходить из строя из-за коррозии. Йод превосходно реагирует с нержавеющей сталью и не помогали даже фторопластовые пластины, защищающие дно емкостей от твердого йода. В один прекрасный момент при высокой нагрузке производства рубашка одного из аппаратов прокорродировала изнутри, и в реакционную смесь попал водяной пар и конденсат. Поскольку две емкости 109-е работали поочередно на два реактора, то сразу же были выведены из строя две системы синтеза ДДТ, забились шламом аппараты и трубопроводы. Почти одновременно то же самое произошло и на другой паре 109-х аппаратов, и осталось в работе в тот раз всего два аппарата, а на них много катализатора не получишь. Произошло все днем, и я сразу доложил руководству производства: требовалось срочно ремонтировать оборудование, прочищать трубопроводы и емкости от шлама и воды. Соответственно сокращалась мощность производства и резко снижался выпуск готовой продукции. В то времена этого нельзя было допустить, оставалось три дня до окончания месяца и 'горел' план выпуска готовой продукции. Это предполагало потерю ежемесячной премии, кому-то строгие выговора...
У меня в кабинете собрались начальники обоих производств СКД, начальники цехов полимеризации. Тогда цех ДК-1,2 возглавлял Прохоров Николай Иванович, а цех ДК-1,2а - Давыдов Евгений Алексеевич. Рассматривали только один вопрос: как в создавшихся условиях выполнить план, чем можно было помочь нашему цеху в ремонте?
- Людей мы вам выделим для чистки оборудования - и в вечернюю смену, и в ночную! - предложили нам. - Кто с ними будет заниматься?
Вначале мы с механиком Павловым хотели разделиться на обе смены: он возглавляет бригаду очистников в вечернюю смену, а я - в ночную. Но Павлов, подумав, сказал, что, учитывая большую пожарную опасность чистки реакторов от загрязненной и пропитанной толуолом титановой губки, да еще во время продолжающегося процесса синтеза на оставшихся аппаратах, он будет с бригадами обе смены. Это было разумно, мы остались вместе в цехе до победы. И не напрасно!
В начале пришли ребята из цеха полимеризации второй очереди СКД. Они разбалчивали реактора и очень осторожно ссыпали губку на площадку - на отметке 6 метров. Помогал наш сменный слесарь. Павлов находился у пожарного крана, а я держал ствол пожарного рукава. Работа по чистке была не простая, зашламованная титановая губка не хотела выскакивать из реакторов, а опасность состояла в том, что при ударном соприкосновении со стальным металлом настила титан давал искру, пропитанный толуолом шлам вспыхивал и мог начаться пожар, а потом и взрыв, так как рядом имелись емкости, заполненные толуолом. Мы чувствовали себя, как на пороховой бочке. Рядом, в двух оставшихся неповрежденными аппаратах велся синтез ДДТ, и сменные работники передавали его на производство.
Вечерняя чистка аппаратов обошлась без эксцессов, мы выполнили все запланированные работы. Были прочищены два реактора, загрязненная губка была убрана из отделения. Запах толуола и йода стоял достаточно сильный, но терпимый, к тому же противогазы у нас всех были наготове. В полночь, пока собиралась бригада из цеха полимеризации первой очереди, мы с механиком попили чаю, а затем пошли продолжать работу. Люди были предупреждены, что могло произойти загорание, тогда мы должны были начать тушение пламени, а рабочие должны быстро покинуть цех. И то, что мы опасались, произошло: из последнего реактора резко высыпалась губка, при контакте с площадкой она вспыхнула, загорелась почти вся отметка, поскольку губки выпало довольно много - рассыпалась по всей площадке. Горела сама губка и верхняя часть одного включенного в действующую схему аппарата. Рабочие быстро покинули площадку. Павлов открыл пожарный кран, а я постарался направить струю воды на пламя. Но эту струю нельзя было назвать струей. Давление в сети пожарной воды оказалось в тот момент недостаточным, и вода даже не доставала до пламени!
Титановая губка, насыщенная парами органики, горит ярким белым пламенем. Температура в зоне горения достигает 2000 градусов по Цельсию. Через несколько секунд, поняв, что давление воды нам не поднять, я схватил стоящий рядом углекислотный огнетушитель ОУ-25, повернул раструб в сторону пламени и открыл вентиль для пуска углекислоты. И здесь ждала неудача! От сильной коррозии трубка перед раструбом подгнила и раструб отвалился! Даже не пойму сейчас, как я в тот раз не растерялся. Люди были уже на улице, Павлов пытался хоть как-то поливать водой, но пламя бушевало, вокруг были аппараты с толуолом и взрыв мог произойти очень быстро, нас бы после этого просто не стало бы, цех ДК-7 разнесло бы на мелкие осколки, а завод стоял бы после этого очень долго.
Только отвалился раструб этого злополучного огнетушителя, как я моментально отбросил его и кинулся по лестнице вниз, у выхода из цеха стоял такой же, я выволок его за несколько секунд на верхнюю площадку к огню и открыл вентиль. Густая струя углекислоты вырвалась на волю, к пламени, белое облако село на площадку и огня не стало!