- Зачем тебе идти к Назарову? И здесь еще проблем много, работы - непочатый край: замена окислителя, внедрение новых автоматических схем. Смотри, пожалеешь!
Прошло какое-то время и отдел кадров собрал специальную комиссию, где из двух кандидатур - претендовал на должность заместителя цеха ДК-3а еще и начальник отделения цеха ДК-1-2а Адианов В.С. - выбрали меня из-за большего опыта работы. И уже с 12 декабря 1988 года я оказался в цехе выделения и сушки каучука СКД. В половине восьмого утра на ЦПУ повстречался с дневными инженерно-техническими работниками нового для себя цеха, и для меня началась новая эпоха...
Начал изучать технологическую схему до тонкостей, сразу помечал неясные мне узлы и схемы, потом требовал от начальников отделений, от Назарова разъяснений. Много почерпнул, изучая первоначально выданную Гипрокаучуком проектную технологическую схему, нашел много переделок, узнал их причины. Постепенно стал предлагать усовершенствования. Времени с тех пор прошло много, и много в нашей схеме мы поменяли с моей подачи. Мы улучшали технологию, механизацию рабочих мест, устанавливали новые контрольно-измерительные приборы. Все это в итоге приносило снижение расхода дорогостоящего пара, сокращение численности работников цеха. Нам удалось значительно увеличить время пробега основного оборудования. Сейчас уже вряд ли кто помнит, что основное оборудование - огромные дегазаторы диаметром пять метров и высотой в двадцать - могли сломаться через два часа или через два дня после ремонта, сейчас же они работают по полгода и больше. Бригады из ремонтно-механического цеха не вылезали из нашего отделения дегазации, ремонтируя мешалки и технологическую обвязку аппаратов. Это было и в выходные дни и в ночные смены. Тогда нагрузки на производстве были высокие и работали по очереди все пять дегазаторов (не меньше трех в смену), сейчас в схеме задействовано только три дегазатора на СКД, а работают всего один или два - в зависимости от нагрузки.
Какое-то время нашему цеху и заводу в целом сильно мешала работать кем-то придуманная и внедренная по всей стране Госприемка. Мне рассказывали, как списывали и прямым образом выбрасывали в металлолом телевизоры, другую бытовую технику. То же коснулось и нас. Каучук, забракованный органами Госприемки, закапывали в землю, потому что его некуда было девать. Завод терпел большие убытки. И это только потому, что выстроили никому ненужную надстройку в правительстве, подумав, что можно будет резко поднять качество продукции. Не выполнялся месячный план, рабочие и служащие не получали премию, а руководителям Госприемки было все равно, они от снижения выработки продукции на заводе свои блага не теряли, зарплату им платили очень большую, и я частенько видел довольные ухмылки на лицах их представителей. Самое главное, что удивляло, в рядах Госприемки оказались не какие-то очень умные люди, а первые попавшиеся, чаще уволенные ранее с нашего завода по разным причинам. Советом они помочь не могли, поэтому были они или их не было, качество продукции от этого не менялось. Мне пришлось побывать на Бело-Церковском шинном заводе под Киевом, и с ужасом видел я запруженные огромными и малыми, совсем новенькими забракованными покрышками внутризаводские дороги. Так длилось несколько лет, пока до правительства страны не дошло, что деньги всей промышленности выбрасываются на ветер. Госприемку быстро отменили и процесс производства пошел прежним путем.
С Госприемкой случилась одна забавная история. В один прекрасный день генеральному директору завода Гольбергу прислал кто-то из европейских потребителей каучука послание с фотографией. На фотографии был сфотографирован брикет каучука в оберточной пленке, причем под сантиметровым слоем полупрозрачного светло-желтого каучука хорошо просматривался приличный кусок бумажной диаграммы с нулевой отметкой и подписью около нее. Обычно диаграммы, регистрирующие какие-то параметры технологического процесса, позже просматриваются технологами цехов, которые фиксируют этот контроль своей подписью. Поскольку пакет документов был прислан нам, то, понятно, что потребитель настаивал на отсутствии у нас на заводе контроля за выпускаемой продукцией и требовал объяснений. В таких случаях вопрос ставился остро, вплоть до прерывания контракта и возмещения убытков от использования бракованного каучука. Вначале вся документация попала в нашу заводскую группу Госприемки и заместитель начальника Госприемки Валикова Антонина Андреевна настойчиво потребовала разбирательства в нашем цехе, утверждая, что она узнала мою подпись. Получалось, что в брикет каучука совершенно непонятным образом вложили использованную диаграмму с прибора-регистратора температуры, а в нашем цехе проглядели этот момент и отправили испорченный брикет потребителю. Конечно, кусок бумаги мог принести какие-то изменения в получаемой резине, из-за него вообще могли забраковать партию выпущенных покрышек. Разбор производился непосредственно в кабинете нашего начальника цеха Назарова. Я от своей подписи сразу отказался, сообщив всем, что я так не расписываюсь.
- Антонина Андреевна! Да где вы такую диаграмму у нас в цехе видели? У нас такие диаграммы мы не применяем! И приборов таких нет.
Валикова достала из своей хозяйственной сумки кучу бумаг, подписанных мною, и стала водить по ним пальцем, доказывая, что подпись очень похожа. И здесь у кого-то из нас, кажется у Назарова, возникло предположение, что диаграмма похожа на те, которые применяют в цехе ДК-3, где он сам раньше работал. На сушилках, совсем других аппаратах, полностью отличающихся от нашей сушильной машины (экспандера), установлены приборы, регистрирующие температуру сушки слоя крошки каучука с подобными круглыми диаграммами, даже разбивка шкалы похожая.
- Вот! - подняла палец Валикова. - Диаграмма с другого цеха попала в ваш брикет! Что у вас здесь творится?
Некоторое время все молчали, представляя картину, как в цехе ДК-3 внезапно распахнулся прибор, от потока воздуха работающей вентиляции соскочила небрежно установленная тамошним прибористом диаграмма и выпорхнув их цеха, находящегося почти в километре от нашего, долетела до него, впорхнула через приоткрытые ворота в отделение сушки и совершенно случайно, не попадая на глаза обслуживающего персонала прессов и оберточных машин опустилась на поток крошки каучука, устремившийся в бункер-дозатор пресса. И укладчик-упаковщик, осматривающий каждый брикет со всех сторон, не заметил куска инородного тела в брикете, пропустил его на склад, а на складе грузчик тоже ничего не заметил и опустил брикет в упаковочный ящик. Молчали долго. Потом я спросил всю компанию:
- Это не могла быть партия каучука из цеха ДК-3?
- В Европу каучук со старого цеха мы уже давно не посылаем, - отчеканила Валикова. - Ищите у себя!
- А номер партии точно наш? - продолжал уточнять я.
- На фото изображен только брикет, - задумалась Антонина Андреевна, - про номер есть только в сопровождающих документах. Там указана именно ваша партия.