- Михал Иваныч! Спорим, что у тебя кишка тонка надуть пару атмосфер?
Это был смертельный вызов. Демкин не терпел, когда кто-то в его способностях сомневался, он сразу весь подобрался:
- А ты надуешь?
- А то!..
Малютин набрал воздуха в легкие и дунул в штуцер манометра, причем мизинцем отогнул пружину. Манометр показал почти четыре атмосферы! Демкин чуть не подпрыгнул от изумления, он вытаращил глаза:
- Ну и ну! Дай я!
Малютин отдал манометр, а Демкин не обратил внимания, на комплектность манометра и стал изо всех сил дуть в штуцер, но стрелка, конечно, даже не шевельнулась. В подобных случаях Демкин только разъяривался, горячился. Он дул так сильно, что покраснел, затем посинел. Потом говорит:
- Ну-ка еще попробуй!
Малютин повторил фокус и опять стрелка ушла почти за три атмосферы. И вновь Демкин дул, затем сдался, хотя нелегко это далось. Ведь у него четкое было отношение к молодежи (хотя Малютин был моложе только лет на шесть). А когда узнал, что его дурачили, то долго изучал устройство манометров и пытался на других применить ту же шутку, но не вышло, все уже были к этому готовы.
Он был совсем невысокого роста, нос - картошкой. Очень любил эротические, матерные анекдоты, просто заслушивался их, а потом заразительно смеялся вместе со всеми. В начале восьмидесятых годов, уже находясь на пенсии, он долго болел и умер от старых военных ран. Когда мы встречались с работниками цеха тех лет, первым делом вспоминали именно Демкина - грустного, веселого, задумчивого... Может, он и не всегда мог откликнуться на призыв о помощи, но его непосредственность, постоянное трудолюбие снискало к нему уважение, и мы всегда жалеем о том, что он умер таким еще в общем-то молодым. Ведь шестьдесят лет - это не возраст для таких людей!
Шестидесятые годы - самый расцвет футбола в СССР. Был развит детский, подростковый футбол, работали футбольные секции. Такие клубы, как 'Спартак', 'Динамо' (Московское, Киевское, Тбилиское), ЦСКА - играли в высокотехничный футбол, собирая полные стадионы болельщиков. Сборная страны, выиграв Олимпиаду 1956 года, почти в том же составе завладела Кубком Европы в 1960-м. Яшин, Понедельник, Иванов, Нетто... В цехе тоже было много любителей футбола. Бывало, прямо на смене при спокойной работе играли в футбол набитой ветошью рукавицей или банкой от респиратора. Банка искрила нещадно, но ни начальник смены, ни пожарники не запрещали нам нарушать технику безопасности, даже иногда сами присоединялись к нам. Как раз у нас в смене появился отличный футболист. Нам дали нового аппаратчика - усатого Тихона Рязанова. В двадцать семь лет он пришел на полимеризацию ко мне стажером, я его всему научил, и он был на очень хорошем счету в цехе. Мы очень к нему привязались и всегда спорили с начальством, если Тихона временно переводили в другую смену. Любили его за честность, трудолюбие, искреннее желание помочь любому на смене. Позже он был членом партийного комитета завода. В середине семидесятых годов его не стало, он утонул на туристической базе, утонул совершенно по-глупому - захотелось искупаться вечерком в одиночестве, да еще нетрезвому.
Тогда разыгрывались первенства завода по футболу среди цехов по разным видам спорта: по легкой атлетике, пулевой стрельбе, волейболу, футболу, русскому хоккею, по лыжным гонкам, шашкам и шахматам. Меня тоже втягивали в цеховые команды.
В футбольной команде цеха ДК 1-2 меня поставили на ворота, иногда только давали возможность поиграть защитником, если появлялся вратарь получше. Хорошо играли за цех тогда Викторы Кутепов и Афонин, Тихон Рязанов, Марков Петр. Наша команда даже однажды выиграла кубок города среди трудовых коллективов предприятий.
Первое мое поручение от комсомола в новой организации, как только я пришел в цех, было шефство над школой. Меня и еще троих девчонок направили пионервожатыми в школу ?8 на микрорайон. Мне пришлось идти одному, потому что у девчонок были молодые мужья, и чихать они хотели на этих пионеров. Меня коробило от такого отношения к комсомольским обязанностям, другие относились спокойно. Кажется, девчонкам объявили выговор с занесением в комсомольскую карточку. Они, наверное, от выговора до сих пор от страха трясутся! А я всегда старался выполнять все поручения и очень неприятно мне было, если что-то не получалось, если меня начинали ругать по общественной и производственной линиям. Поручили идти в школу - я и пошел однажды после работы. Приняли меня там очень хорошо. Преподаватели - тоже молодые девчонки, может, всего на два-три года меня старше, - старались познакомиться, подружиться. Мне показали мой класс, где я должен был быть вожатым, а поскольку близился Новый 1966 год и рутинная работа новым знакомым, видимо, надоела, они собрали по паре рублей, с меня взяли и купили спиртного в ближайшем магазине. Мы продолжили знакомство в учительской. Они узнали, где я работаю, с кем, что читаю, попросили любимые книжки дать почитать. Я слышал их разговоры друг с другом. Для меня приоткрывался иной мир. И хотя я в итоге не сблизился ни с кем из учителей, на всю жизнь осталось это все в памяти. Мне показалось, что я понял их работу, проникся их духом. Это же очень сложно - научить молодого человека, мальчика или девочку, найти себя в жизни, не дать потеряться, как модно сейчас говорить. Иногда я подумывал о том, чтобы перейти работать учителем, быть таким же строгим, но чрезвычайно справедливым, как герой Вячеслава Тихонова в фильме 'Доживем до понедельника'.
При первой же встрече с закрепленным классом мне удалось заинтересовать их игрой в хоккей. Одно дело выйти молодому парню на школьную залитую льдом площадку и одному постучать клюшкой и шайбой о бортик. И совсем другое дело собраться всем классом, разделиться на две команды и сыграть настоящую игру на время. И чтобы кто-то старший справедливо судил такую игру. И чтобы свои девчонки с восторгом болели на этой игре. Ребята были очень довольны моим шефством, но оно оказалось довольно коротким. Мне кроме комсомольских поручений необходимо было готовиться к сессии, сдавать контрольные работы, ездить в Новомосковск сдавать экзамены. Ведь не всегда удавалось сдать все вовремя. Так курсовой проект по 'Деталям машин' мне пришлось готовить два года, я вначале не очень понимал, как за него взяться. Там нужно было рассчитать и начертить настоящий шестеренчатый редуктор. Слава богу, что из-за задержки с курсовым мне не уменьшили ученический отпуск, а могли вообще его лишить и пришлось бы заниматься в институте в свое личное время, отпросившись с работы за свой счет. Но время шло, и учеба постепенно становилась как бы естественным нашим занятием и мало тяготила. Мы уже находили разные возможности. Так однажды, накопив, задолженностей, я смог за одну поездку в один день сдать сразу три важных экзамена. У меня остался день в запасе, и я решил посетить своих техникумовских однокурсников - Цветкова и Фомичева - в поселке Шварцевский.