Оказавшись дома, закрыв входную дверью, Сара снова упала в обморок и отчаянным, но слабым голосом пробормотала, что ее нужно отнести наверх, в постель. Это была их большая двуспальная кровать, два марша верх по лестнице. Сильвестр подхватил ее на руки, думая о том, что он не выглядит романтично, с трудом, шаг за шагом, поднимаясь по лестнице, задыхаясь и спотыкаясь, пока несет свою возлюбленную к постели. В конце концов ему пришлось взвалить ее на одно плечо, и даже тогда он упал ничком, добравшись до площадки второго этажа. Тяжело дыша, он выкатился из-под ее обмякшей фигуры и попытался снова, на этот раз просто протащив ее по устланному ковром коридору в спальню. Он испытывал искушение оставить ее лежать там, пока не восстановится дыхание (она не шевелилась), но он мог предвидеть ее упреки, если она очнется в следующие секунды и обнаружит, что он оставил ее лежать на полу.
Сильвестр снова взялся за дело, вложив в него всю свою силу воли, ибо физической силы у него уже не осталось. У него болели ноги, спина доконала его, и он был поражен тем, что смог перенести эту ношу (примерно 154 фунта)[6] на двуспальную кровать. «Уф-ф-ф!» — произнес Сильвестр и отшатнулся назад, намереваясь рухнуть в кресло, но кресло качнулось и отодвинулось на несколько дюймов, заставив его приземлиться на пол, с глухим ударом, отозвавшимся в доме. Страшная боль пронзила его грудь. Он прижал кулак к груди и в агонии оскалил зубы.
Сара наблюдала за ним. Она лежала на кровати. Но она ничего не сделала. Она все ждала и ждала. Она почти заснула. Сильвестр стонал и звал на помощь. «Как хорошо, — подумала Сара, — что Эдмунд после обеда не дома, а с няней». Минут через пятнадцать Сильвестр уже не шевелился. Наконец Сара заснула. Когда она встала, то обнаружила, что Сильвестр совсем умер и уже остыл. Затем она позвонила семейному врачу.
Для Сары все прошло хорошо. Люди говорили, что всего несколько недель назад они были поражены тем, как хорошо выглядит Сильвестр, розовые щеки и все такое. Сара получила кругленькую сумму от страховой компании, свою вдовью пенсию и потоки сочувствия от людей, которые уверяли ее, что она отдала Сильвестру все самое лучшее, создала для него замечательный дом, подарила ему сына, короче говоря, полностью посвятила себя ему и сделала его несколько короткую жизнь такой счастливой, какой только может быть жизнь мужчины. Никто не сказал: «Какое изощренное убийство!» — это было собственное мнение Сары, и теперь ей это было смешно. Теперь она могла стать веселой вдовой. Требуя от своих любовников небольших одолжений — мимоходом, разумеется, — она легко могла устроиться даже еще более лучшим образом, чем при жизни Сильвестра. И она все еще могла написать «Миссис» в конце письма.
Самка
The Breeder
Для Элейн замужество означало детей. Конечно, оно включало в себя и многое другое, например, обустройство собственного дома, умение поддержать мужа, быть веселой и всякое такое. Но прежде всего, дети — вот что такое замужество, то, для чего оно предназначено.
Выйдя замуж за Дагласа, Элейн стала воплощать свои мечты, и через четыре месяца ей это вполне удалось. Их дом сиял чистотой и очарованием, успешно проходили вечеринки, и Даглас получил небольшое повышение в своей фирме «Афинская Страховая Компания». Не хватало только одного: Элейн еще не была беременна. Консультация с ее врачом вскоре исправила эту проблему, что-то было не так, но еще через три месяца она все еще не забеременела. Может быть, это какое-то расстройство у Дагласа? Неохотно, несколько застенчиво Даглас посетил доктора и был признан здоровым. Что может быть не так? Были проведены более тщательные исследования, и было обнаружено, что оплодотворенная яйцеклетка (по крайней мере, одна яйцеклетка была оплодотворена) двигалась вверх, а не вниз, очевидно, вопреки силе тяжести, и вместо того, чтобы развиваться где-то, просто исчезла.
«Она должна слезть с кровати и встать на голову!» — сказал какой-то шутник из офиса Дагласа, как-то за ланчем выпив пару стаканчиков.
Даглас вежливо усмехнулся. Но, возможно, в этом что-то было. Разве доктор не говорил что-то в этом роде? В тот вечер Даглас предложил Элейн встать головой вниз.
Около полуночи Элейн спрыгнула с кровати и встала на голову, упершись ногами в стену. Ее лицо стало ярко-розовым. Даглас был встревожен, но Элейн вытерпела это, как спартанка, рухнув, наконец, почти через десять минут розовой кучей на пол.
Так родился их первый ребенок, Эдвард. Эдвард начал катать мячик, и, чуть меньше чем через год, появились близнецы, две девочки. Родители Элейн и Дагласа были в восторге. Стать бабушкой и дедушкой была для них такая же большая радость, как и стать родителями, и обе пары бабушек и дедушек устраивали вечеринки. Даглас и Элейн были всего лишь детьми, поэтому бабушка и дедушка радовались, что их род продолжится. Элейн больше не нужно было стоять на голове. Прошло десять месяцев и родился второй сын, Питер. Потом появился Филип, потом Мадлен.