Таким образом, в доме появилось шестеро маленьких детей, и Элейн с Дагласом пришлось переехать в квартиру чуть побольше, где была еще одна комната. Они переехали наспех, не понимая, что их домовладелец был скорее против детей (они солгали — сказали ему, что у них четыре ребенка), особенно маленьких, которые голосят по ночам. Через полгода их попросили съехать — тогда было очевидно, что Элейн скоро родит еще одного ребенка. К этому времени Даглас уже чувствовал себя ущемленным, но его родители дали ему две тысячи долларов, а от родителей Элейн они получили три тысячи, и Даглас внес первый взнос за дом в пятнадцати минутах езды от своего офиса.
«Я рад, что у нас есть дом, дорогая, — сказал он Элейн. — Но я боюсь, что нам придется считать каждый пенни, если мы продолжим выплачивать ипотеку. Я думаю — по крайней мере, на какое-то время — что нам не следует больше иметь детей. Семеро, в конце концов…» Прибавился маленький Томас.
Элейн уже заявляла, что сама будет предохраняться, что ему не нужно. «Я понимаю, Даглас. Ты совершенно прав».
Увы, однажды пасмурным зимним днем Элейн объявила, что снова беременна. «Я не могу этого объяснить. Я принимаю таблетки, ты же знаешь».
Даглас, конечно, так и предполагал. На несколько мгновений он потерял дар речи. Как они собираются все это одолеть? Он уже видел, что Элейн беременна, хотя уже несколько дней пытался убедить себя, что все это ему только кажется из-за беспокойства. Их родители уже дарили им и пятидесят, и сто долларов на их семейные дни рождения, — девять дней рождения, которые следовали одно за другим — и он знал, что они не могли внести чуть больше. Удивительно, сколько может стоить одна только обувь для семерых малышей.
И все же, когда Даглас увидел блаженную, довольную улыбку на лице Элейн, лежащей в больнице на подушках с маленьким мальчиком на одной руке и маленькой девочкой на другой, он не смог найти в себе силы пожалеть об этих родах, которые сделали их родителями девяти малышей.
Но они были женаты чуть больше семи лет. Если так пойдет и дальше…
Одна знакомая женщина заметила на вечеринке: «О, Элейн беременеет каждый раз, когда Даг посмотрит на нее!»
Для Дагласа ничуть не была забавной эта попытка подчеркнуть его отцовские способности.
«Тогда они должны заниматься любовью при выключенном свете! — ответил шутник из офиса. — Ха-ха-ха! Ясно же, что единственная причина в том, что Даглас смотрит на нее!»
«Даже не смотри сегодня на Элейн, Даг!» — крикнул кто-то еще, и раздались взрывы смеха.
Элейн мило улыбнулась. Она воображала, нет, она была уверена, что женщины завидуют ей. Женщины с одним ребенком или вообще без детей, по мнению Элейн, были просто засушенными бобами. Недозрелой зеленой фасолью.
С точки зрения Дагласа, дела шли все хуже и хуже. Был промежуток в целых шесть месяцев, когда Элейн сидела на таблетках и не забеременела, но потом вдруг забеременела.
«Я не могу этого понять», — сказала она Дагласу и своему врачу тоже. Элейн действительно не могла понять этого, потому что она уже не помнила, что прием таблеток выпал у нее из головы, и была уверена, что принимала их, — феномен, с которым ее врач сталкивался раньше.
Доктор ничего не ответил. Его этика не давала ему ничего сказать.
Словно в отместку за то, что Элейн на время отлучилась от плодоношения, за то, что она попыталась прикрыть рог изобилия, природа швырнула в нее пять близнецов. Даглас даже не показывался в родильном доме и пролежал в постели сорок восемь часов. Потом ему пришла в голову идея: позвонить в несколько газет, попросить у них гонорар за интервью, а также за любые фотографии, которые они могли бы сделать с близнецами. Ему было больно делать усилия в этом направлении, это была эксплуатация его потомства. Но газетчики не реагировали. Они сказали, что в наши дни у многих есть пятеро детей. Шесть близнецов могли бы их заинтересовать, но пять — нет. Они сделают фотографию, но ничего не заплатят. Фотография принесла только литературу от организаций по планированию семьи и неприятные или откровенно оскорбительные письма от отдельных граждан, рассказывающих Дагласу и Элейн, насколько они засоряют эту жизнь. В газетах писали, что после восьми лет совместной жизни их детей стало четырнадцать.