Ребята принялись есть хлеб с салом, пить остывший чай.
Тётка Груня подсела к Митьке.
— Где ты, Митенька, соль взял?
Митька посмотрел на Стёпку. Тот кивнул головой.
— У солдата, — буркнул Митька.
Тётка Груня вынула из-за пазухи мешочек с сахаром и дала им по крохотному кусочку.
— А где этот солдат с солью? — спросила она.
— На станции, в вагоне живёт.
— А на что он соль-то меняет? — пытала тётка Груня.
— А мы не меняли. Он нам просто так дал.
— И много у него соли? — глаза у тётки Груни от жадности стали круглыми, как у совы.
— Целый вагон. Бери, сколько хочешь, — соврал Митька.
Тётка Груня вскочила, засуетилась.
— Надо бежать, надо бежать, — говорила она, напяливая шубу.
— Беги, сестра, беги, сестра, — торопила её хозяйка.
Повязав кое-как платок, тётка Груня сунула за пазуху кусок сала, схватила мешок и погрозила ребятам пальцем.
— Сидите дома. Чтоб никуда не шляться. Как только вернусь — сразу домой поедем, — предупредила она и хлопнула дверью.
Митька со Стёпкой переглянулись и подмигнули друг другу.
Выпив по два стакана чаю и съев хлеб с салом, ребята задумались. Хозяйка убрала со стола посуду и пошла в хлев кормить корову. Лилька всё ещё спала, положив на стол голову. Стёпка толкнул её локтём. Лилька проснулась, замигала и, откинув со лба растрёпанные волосы, сердито спросила:
— Чего тебе?
— Ишь разоспалась, купчиха, — насмешливо сказал Стёпка и дёрнул её за косу.
— Отстань, — и Лилька смазала Стёпке по носу.
Митька увидел, как у Коршуна затряслись губы. Стёпка медленно поднялся. Лилька выскочила из-за стола, подбежала к печке, схватила ухват.
— А ну, попробуй подойди, — говорила Лилька и вертела ухватом, как солдат винтовкой. — Попробуй подойди, без глаз останешься.
По выражению её лица и по решимости, с какой орудовала она ухватом, Стёпка понял, что Лилька не задумываясь выколет ему глаза. Он засунул руки в карманы и презрительно плюнул:
— Живодёрка?
— Сам живодёр, — огрызнулась Лилька.
— Тряпичница.
— Сам тряпичник.
— А ещё пионерский галстук носишь! — закричал Стёпка.
— И ношу! — ещё громче закричала Лилька.
— И не стыдно твоей роже бесстыжей? — укоризненно спросил Коршун. — Люди с голода помирают, а ты пользуешься их горем. За одно яблоко шляпку. Дрянь! Хуже тётки Груни. А я ещё с тобой водился, защищал.
— Сами-то, сами-то вы лучше, — залепетала Лилька.
Стёпка неожиданно подскочил к Лильке, вырвал у неё ухват, поставил на место, хотел было отвесить оплеуху, но раздумал и махнул рукой.
— И бить-то тебя противно!
Лилька села, сжалась в комочек и вдруг заплакала.
Коршун с Локтем удивлённо переглянулись. Лилька Махонина, у которой кулаком слезу не выбьешь, и вдруг ревёт.
Сколько раз её колошматили в школе, хоть бы пикнула. А тут вдруг заревела, хотя её и пальцем не тронули. Лилька плакала навзрыд, причитая:
— А я виновата, а я виновата… Сами меня бросили. А тётка Груня кричит: меняй во все лопатки! Чего их жалеть. Походили они в шелках, теперь мы будем ходить. А вы меня бросили…
Митьке жаль стало Лильку. И в самом деле, почему они не взяли с собой Лильку. Дверь распахнулась, в избу ввалилась тётка Груня с пустым мешком.
— Ты чего ревёшь?! — накинулась она на Лильку.
— А тебе какое дело? — отрезала Лилька и отвернулась.
Вошла хозяйка с ведром.
— Принесла? — спросила она тётку Груню.
— Принесла… как же… Держи карман шире, — огрызнулась тётка Груня. Губы у неё трепыхались, как тряпки, и всю её трясло и колотило от злобы. Она швырнула мешок и стала ругать рябого солдата.
— Это не солдат, а бандит. Я ему сало даю. А сало-то как масло, хоть на хлеб намазывай. А он, чёрт рябой, берёт меня за воротник, поворачивает спиной и коленкой… И это называется наш защитник. Старую женщину коленкой…
Ребята захохотали.
— Вы чего зубы скалите! — возмущалась тётка Груня. — Вам смешно, как над женщиной надругались. Эх вы! — тётка Груня плюнула и приказала немедленно собираться в дорогу.
…Дорога домой не была такой весёлой, как на станцию. Темно. Холодно. Лес по сторонам тянулся бесконечной чёрной стеной. Над лесом низко висело прожжённое звёздами небо. Дул ветер, и звёзды мигали.
Стёпка, Лилька и Митька лежали под тулупом, прижавшись друг к другу. Каждый думал о своём. Митька думал о Генке с Иркой, о том, как они будут жить без матери в детском доме. Лилька думала о том, как ей теперь помириться с ребятами, перед которыми она чувствовала себя виноватой. Стёпка, человек практичный, разрабатывал в уме конструкцию своей пушки. О том, что мать его будет пороть за эту поездку, как сидорову козу, он не думал. Это само собой разумелось.