— Прости, — сказала Мари.
— Пустяки, мадам. А сейчас я должен приготовиться к ночи. Метеорный поток продолжается, дорогая. Звездам нет дела до наших проблем.
Сверху донесся грохот и лязг. Месье Эристаль задумчиво посмотрел наверх.
— Не знал, что Клотильда дома.
— Это медный столик в коридоре. Клотильда говорит, он все время на нее налетает. Надо бы его переставить.
— Пожалуйста, Мари, не пускай Клотильду на террасу. А то на бедняжку налетит мой телескоп.
Спустившись по лестнице, Клотильда величаво вплыла в гостиную. Платье едва не лопалось на ее пышных формах. С плеч свисала крошечная шкурка какого-то несчастного зверька, отчаянно вцепившегося в собственный хвост.
— Дорогая, ты уходишь? — спросила мадам.
— Йес, мама. У меня кинопробы.
— Опять?
— С режиссером не поспоришь, — ответила Клотильда.
Месье поспешил заслонить собой телескоп. Но дочь благополучно проследовала мимо двери на террасу, разве только споткнулась о порог.
— Так значит, у тебя уже есть режиссер? — спросил месье.
— Само собой. Он подбирает актеров для фильма по роману «Принцесса-голодранка». Там девочка-сирота, и…
— И выясняется, что она — принцесса. Типично американский роман.
— Ты что, читал его?
— Нет, дорогая. Но я знаю.
— А откуда ты знаешь, что он американский?
— Преувеличенный интерес к принцессам — характерная черта американцев. Вдобавок они всегда были неравнодушны к сказке про Золушку.
— Золушку?
— Тебе стоило бы прочитать эту сказку, дорогая.
— Грегори Пек будет играть принца.
— Ну конечно, — сказал месье. — Если бы роман был французский, оказалось бы… осторожно, ради Бога, отойди от телескопа! Я уже настроил его для сегодняшней ночи.
Когда дочь удалилась, вышла во двор и железные ворота лязгнули за ее спиной, мадам сказала:
— Лучше бы она продолжала писать романы. Хоть бы дома бывала чаще. Скорей бы уж она нашла себе приличного молодого человека из хорошей семьи.
— Сперва нужно стать принцессой, — ответил ее муж. — Они все об этом мечтают.
— Не стоит над ней смеяться.
— Я и не смеюсь. Помню себя в ее возрасте. Мечты казались реальностью.
— Я вижу, вы в хорошем настроении, месье.
— Да, я доволен, Мари. Ведь целую неделю со мной будут, — месье ткнул пальцем вверх, — мои друзья!
— И ты будешь ночами торчать на террасе, а днем — отсыпаться.
— Именно так, — ответил месье Эристаль.
События 19** года во Франции следует изучать не в связи с их уникальностью, а скорее в связи с их неизбежностью. Изучение истории хотя и не позволяет делать предсказаний, все же помогает предвидеть наиболее вероятный поворот событий.
Для французского правительства характерно получать вотум недоверия. То, что в других странах называется «нестабильностью», во Франции — норма. Лорд Коттин сказал: «Во Франции анархия — обычный отклик на происходящее, — и добавил: — Стабильность для француза — непереносима, как тирания». К сожалению, мало кто был способен услышать и понять лорда.
Миллионы яростных и страстных слов написаны о недавнем французском кризисе и кризисе кризиса. Бесстрастное и скупое перо историка отобразило бы эти события так: когда двенадцатого февраля 19** года месье Руморга наконец вынудили поставить на голосование монакский вопрос, результат никого не удивил. Многие из окружения месье Руморга решили, что он с удовольствием покинул пост премьер-министра. Месье Руморг являлся не только почетным главой протокоммунистической партии, но и признанным авторитетом в области психоботаники. Он неохотно принял пост премьера — ведь из-за этого ему пришлось отложить опыты по исследованиям болевых ощущений у растений, которые он много лет проводил в лаборатории в Жуан-ле-Пен. Только специалисты по психоботанике знали о фундаментальной монографии профессора Руморга «Тенденции и симптомы истерии красного клевера», воспроизводящей развернутое письмо профессора в Академию наук. Академический триумф над критиками (иные в злобе дошли до того, что публично объявили профессора клевероманьяком) еще более охладил его желание руководить своей партией и Францией в придачу. Газета «Война за мир», хотя и стоявшая в оппозиции к протокоммунистам, почти дословно процитировала месье Руморга, заметив, что с истерией белого клевера, при всех его недостатках по сравнению с красным, легче справиться, чем с избранниками французского народа.
Проблема, из-за которой пало правительство месье Руморга, хотя и была актуальна, принципиальной для страны не являлась. Да и все вокруг считали, что, не будь монакского вопроса, на его месте встал бы какой-нибудь другой. Месье Руморг оставил свой пост с достоинством и с радостью предался работе над новой книгой «Наследственная шизофрения у бобовых, или Менделевы семейства и бастарды».