Бедный отважный Пипин Эристаль — alter ego самого Джона Стейнбека. Раньше созерцающим, отстраненным, мягким и мудрым наблюдателем и свидетелем мира в его романах был легко узнаваемый под разными масками Док — Эд Рикетс. Теперь же Стейнбек встал на его место сам. Неудача попытки Пипина изменить мир отражает неудачу самого Стейнбека. Он участвовал в предвыборных кампаниях 1952-го и 1956-го, писал речи для сторонников Эдлая Стивенсона — оба раза проигравшего, осмеянного, униженного. Но «Короткое правление Пипина IV» не стало романом разочарования, напротив. Проиграв, герой не погиб — по крайней мере для тех, кому был по-настоящему дорог, и для того, что было дорого ему. Он вернулся назад, в свой дом в центре Парижа, устроенный в бывшей конюшне ордена рыцарей-иоаннитов, к своему телескопу и жене. Как и сам Стейнбек, оставивший в конце концов изнурительные попытки дотянуться до выдуманных им же великих целей и принявшийся просто — писать. Опубликованное в нобелевский его год безыскусное и живое «Путешествие с Чарли в поисках Америки», дневник бродяжничества по Америке в компании с пуделем, читается сейчас куда интереснее «Зимы тревоги нашей».
Смех истории о неуклюжем короле и его королевстве, которому трон вовсе не нужен, мог бы стать очень злым, если бы не был мудрым. В этой книге Стейнбек не судит и не высмеивает — только усмехается. Новоявленный король Франции берег уроки смешивания мартини и королевствования у американского юнца Тода Джонсона, сына миллионера, «короля кур» из Петалумы, штат Калифорния. И с изумлением узнает, что в современной демократической Америке, оказывается, средневекового куда больше, чем в Европе, волочащей за собой прошлое. Что советы директоров мегакорпораций вполне схожи с разбойной ватагой, обузданной до поры до времени лишь страхом перед себе подобными. Не потому ли и рождается у лукавого дядюшки Пипина, Шарля Мартеля, антиквара и обаятельного плута, проект продажи в Америке титулов? Проекту предрекали безумный успех, и в конце концов «титульной лихорадкой» заболел даже отец Тода, глубоко презиравший всех, кто не добился успеха собственными руками и головой, поднявшись из самых низов (тут Стейнбек усмехается извечному американскому идеалу — непреклонный X. У. Джонсон, король двухсот тридцати миллионов белых леггорнов, люто ненавидит кур).
Повседневностью новоявленного королевства приходится управлять вместо своего витающего в облаках супруга жене Пипина Мари, добродетельной, терпеливой, почти образцовой француженке, которую можно упрекнуть разве только в чрезмерном пристрастии к расстановке по местам и раскладыванию по полочкам. Ей приходится заниматься уборкой в стране и Версале так же, как когда-то в своей квартире. А водопровод в Версале подведен главным образом к фонтанам. Отопления нет, из рассохшихся рам сквозит, мебель ломают на куски и жгут в каминах новоявленные придворные, невообразимая полууголовная шайка немыслимых оборванцев, потому что даже летом Версаль — настоящий холодильник. Придворные прожорливы. Лицемерны. Вороваты. Крестьяне соседних ферм угрожают явиться в Версаль с вилами и топорами, потому что их птичники регулярно обкрадывают. В парижских магазинах учреждена особая служба наблюдения за придворными. Они к тому же и высокомерны.
Жизнь для королевы Мари была бы вовсе невыносимой, если бы не помощь ее школьной подруги, когда-то Сюзанны Леско, а ныне монахини Гиацинты, бывшей звезды стриптиза «Фоли-Бержер», ушедшей со сцены из-за плоскостопия и любимой в своем монастыре за житейскую мудрость и знание жизни. Монахиня стала тайной советницей и утешительницей королевы, укротителем придворных и мягкой, но непреклонной рукой, повелевающей Францией. Кроме того, она помогла Мари управиться с дочерью Клотильдой, к двадцати годам успевшей пережить поразительную чехарду успехов и разочарований. Клотильда — незлобивый шарж на юную Франсуазу Саган — в двенадцать бунтовала против всего, о чем только могла помыслить, в четырнадцать решила посвятить себя излечению человечества, в пятнадцать написала ставший бестселлером роман «Прощай, моя жизнь», в шестнадцать с половиной стала коммунисткой, в семнадцать — решила стать монахиней-молчальницей в ордене, давшем обет благотворительного педикюра для нищих. А в двадцать, сделавшись принцессой, влюбилась без памяти в простодушного и сметливого принца куриного королевства.