Знаменитой ШОН — «Школы особого назначения» для обучения именно закордонных разведчиков еще не существовало. В описываемую пору сотрудников для направления за границу готовили в индивидуальном порядке, без отрыва от основной работы. Задача облегчалась тем, что направляли в разведку зачастую людей, уже имеющих опыт нескольких лет службы в контрразведке. Случалось, что один и тот же сотрудник, к примеру легендарный богатырь и всеобщий любимец Гриша Сыроежкин, в равной степени успешно выполнял самые рискованные задания и внутри страны, и за ее пределами. (Что не помешало ежовцам арестовать его на второй день после получения в Кремле ордена Ленина за Испанию, а затем расстрелять.)
Не существовало тогда не только ШОН, но даже специального отдела или подразделения, занимавшегося «нелегалами». Те же, что имелись, числились за соответствующими отделениями по географическому принципу. Расхожая практика выглядела следующим образом: руководство ставило определенную задачу в определенной стране. Для ее исполнения подбиралась группа кадровых сотрудников и агентов. При этом, в зависимости от возникающих требований, разведчиков могли привлекать из разных подразделений и даже городов. Тут учитывалось знание страны назначения, языка, традиций, религии, обычаев, наличие подходящей профессии, возраст, внешность. СССР был страной многонациональной, потому не составляло больших трудностей подобрать человека, который мог бы работать, скажем, в мусульманской стране на Ближнем Востоке, или обладателя «нордических» черт лица для командировки в Швецию.
Узкой специализации не было. В числе разведчиков той героической и романтической поры встречались люди уникальные, с разнообразными способностями, успешно работавшие нелегально под самым порой экзотическим и неожиданным прикрытием в разных странах и на разных континентах. К таковым относились Василий Зарубин, Наум (Леонид) Эйтингтон, Исхак Ахмеров, Дмитрий Быстролетов.
У советской разведки, и внешней, и военной, вплоть до Второй мировой войны был еще один поистине неисчерпаемый источник кадров — Отдел международных связей (ОМС) Коминтерна. Возглавлял всю «подводную» часть коминтерновского айсберга, в том числе и ОМС, до самой своей трагической гибели человек феноменальной работоспособности Осип Пятницкий. В картотеке ОМС, засекреченной на самом высоком уровне, хранились тысячи и тысячи досье коммунистов из всех стран мира, пригодных для использования на нелегальной работе. Людей, бесконечно преданных революции, зачастую прекрасно образованных, порой владеющих несколькими иностранными языками, прекрасно ориентирующихся в западном или, наоборот, восточном мире. Порой — что самое удивительное — весьма состоятельных.
Именно с помощью Коминтерна были найдены и привлечены к работе обеих советских разведок такие уникальные личности, как Рихард Зорге («Рамзай»), Леопольд Треппер («Отто»), Урсула Кучинская («Соня»), Яков Голос («Звук»), Морис и Леонтина Коэны («Крогеры»), Шандор Радо («Дора»), Иосиф Григулевич («Макс», «Юзик») и другие.
Главным, точнее, самым трудоемким делом, было, конечно, изучение иностранных языков — в случае с Коротковым, немецкого и французского. Вот тут-то Александр, как и большинство его однокашников, не слишком обременявших себя в девятилетке постижением знаний, узнал, почем фунт лиха. Занятия велись по несколько часов кряду по завершении рабочего дня в отделении, а также в выходные и праздничные дни. Преподаватели были добросовестные и безжалостные. Немецкий в него вбивала не какая-нибудь престарелая Альма Густавовна, потомок давно обрусевшего немецкого рода, осевшего в России во время Петра Первого, а бывший гамбургский докер, участник восстания 1923 года, коммунист-политэмигрант, ныне работающий в Коминтерне.
Он вдалбливал в распухавшую от усилий голову своего подопечного не только максимально возможный для запоминания за один раз словарный запас, но рассказывал о традициях и обычаях немцев, нормах поведения на улице и в присутственных местах. Даже счел необходимым посвятить Александра во все тонкости так называемой «ненормативной лексики», а также с большим знанием дела разъяснил, чем бирштубе отличается от келлера, локаля, бирхалле и кнайпе. Хотя в России все эти заведения назывались одним словом — пивная.