— Погорельский слушает.
Митин передал трубку Сергею и шепнул:
— Твой автор, ты и объясняйся.
— Э… Николай Федорович! — промямлил растерянно Сергей.
— Да.
— Доброе утро, Николай Федорович. Вас Морозов беспокоит.
Погорельский немного помолчал, потом спросил: — Чем могу служить?
— Николай Федорович, вы вчера принесли нам рукопись статьи…
— Ну и?
— Мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие моменты.
— Понятно. Когда вас ждать?
— Если вы не возражаете, через час.
— Договорились.
В трубке раздался щелчок и зазвучали короткие гудки, Сергей протянул трубку Митину, тот осторожно, словно мину, положил ее на аппарат.
Морозов протяжно вздохнул, будто сбросил с плеч тяжкий груз. На лбу у него выступили капельки пота.
Помолчали.
— Кажется, он меня не узнал, — констатировал Сергей.
— Похоже на то, — согласился Митин.
— Может, сообщить куда следует? — предложил неуверенно Морозов.
— Куда? — хмыкнул заведующий отделом. — В милицию, что ли?
— Думаю, лучше в КГБ.
— Ну и что ты туда сообщишь? Обвинишь ученого в измене собственных взглядов? Или пожалуешься, что Погорельский не желает считать тебя своим приятелем? Не смеши людей!
— Но ведь он дома, а должен еще целый месяц находиться в Таджикистане, — не сдавался Сергей. — Разве это не подозрительно?
— Ну… может быть, он заболел и потому вернулся раньше времени.
— И даже не сообщил об этом в институт?
— Вот что, — решительно сказал Митин. — Не будем фантазировать. Отправляйся к Погорельскому и допроси его. Можешь с пристрастием, я разрешаю. Прихвати гранки его первой статьи. Может быть, он пощадит труд линотипистов.
Квартиру Погорельского Сергей Морозов нашел без особого труда, хотя прежде бывать здесь ему не доводилось. Уже минут пять, наверное, Сергей стоял у двери, никак не мог решиться позвонить. Руки вспотели и не желали подчиняться, ноги противно дрожали, сердце ломились, кровь отчаянно шумела и ушах
«Ну, успокойся, — уговаривал он сам себя. Чего вдруг так разволновался? Спокойно, спокойно. Ученые обычно не кусаются».
Неожиданно дверной замок громко щелкнул, и дверь распахнулась перед носом Сергея. Сергей не нажимал на кнопку звонка, а потому вздрогнул и невольно попятился.
В дверях стоял Погорельский и пристально смотрел в глаза Сергею. От его нестерпимо обжигающего, всепроникающего взгляда в груди у Сергея словно что-то оборвалось Необъяснимый, дикий страх парализовал его. Ноги предательски подкосились, и потерявший сознание Сергей начал падать.
Погорельский не дал упасть своему гостю. Легко подхватив, на руки обмякшего Сергея и его портфель, он постоял несколько секунд, прислушиваясь. Никого не было.
Ученый удовлетворенно хмыкнул и, захлопнув дверь ногой, понес редактора в гостиную. Там он аккуратно уложил Сергея в кресло, обыскал его, изучил найденное в нагрудном кармане пиджака служебное удостоверение. Не обнаружив в карманах Морозова больше ничего достойного внимания, Погорельский взялся за портфель гостя. Рукопись своей последней статьи он читать не стал, а вот гранки просмотрел внимательно.
«Понятно, — усмехнулся про себя Погорельский, закончив читать гранки. — Мой прототип соизволил написать статью в тот же журнал и по той же теме! На него что-то не похоже. Не любитель он пописывать статейки в научно-популярные и молодежные журнальчики».
Сергей Морозов зашевелился в кресле, открыл глаза.
— Где я? — спросил он хрипловато. — Что со мной?
Погорельский отложил гранки статьи, придвинул поближе к креслу Сергея свое кресло и уселся так, чтобы хорошо видеть глаза гостя.
— Очнулся? — спросил он мягко, почти ласково.
— Что это было, Николай Федорович?
— Ты, по-моему, просто переутомился, вот и стало плохо.
— Мне, право, неудобно…
— Ничего страшного, Сережа. С кем не бывает?
Голос Погорельского, его взгляд успокаивали, гасили дрожь и руках и груди. Приятное тепло разливалось по всему телу. Очень хотелось спать.
— Тебе лучше? — тихо спросил Погорельский.
— Да, — еле слышно прошептал почти заснувший Сергей.
— Ну вот и прекрасно. Ты спи, но отвечай на все мои вопросы.
— Я готов ответить на любой ваш вопрос, — проговорил медленно Сергей. Он уже спал, но продолжал слышать голос Погорельского. А еще в своем странном сне Сергей твердо знал, что говорить ученому надо только правду, — Где ты работаешь? — спросил Погорельский. — В комитете госбезопасности?