Вечером, как только затемнело и Луна стала совершать свой привычный путь в небесах, Иван вышел и увидел свою корову. Корова и в самом деле была в полной целостности и сохранности.
Иван позвал жену. Жена поначалу заартачилась, мол, нечего из меня дурочку-то делать, но потом все-таки вышла.
Сын Васька, невесть где мотавшийся целый день, тоже успел встрясть в разговор — что да где? — все тоже нужно знать.
— Сиди, — сказал ему Иван, но тот вслед за матерью выскочил из дома.
Луна потихоньку поднималась над кромкою сада.
На ней Марьясовы увидели корову Куклу, которая стояла на бледном диске Луны, правда, развернувшись в другую сторону, и по-прежнему как ни в чем не бывало жевала жвачку.
— Да что же это такое, а? — ойкнула жена. — Иван, да что же это такое? — И стала звать корову: — Кукла, Кукла!
Кукла, услышав хозяйкин голос, повернулась, вытянула шею и протяжно замычала.
Васька от удивления вытаращил глаза так, словно смотрел новую серию «Ну, погоди!»
— Иван, а Иван, — ткнула Ивана в бок жена, — второй день стоит бедная. Не кормленая ведь, не поеная да и не доеная. Так ведь корове-то недолго и испортиться.
— Да что, я ее, что ли, туда затащил.
— Ну вот, заладил свое: я ее затащил. Делать-то что теперь будем?
— Что будем, что будем? Снимать будем.
На том и окончилось воскресенье.
В понедельник, еще не доходя до места, где третья бригада собирается на наряд, Иван еще издали увидел, как Мишечка Крутяков на пару с Голованчиком, чересчур весело поглядывая в его сторону, что-то оживленно рассказывают мужикам.
Иван сразу понял, что речь идет о нем. Тем более Мишечка тоже слыл в деревне большим мастером почесать язык. Через то-то он и друг первый Голованчику.
«Трепушка чертов, — подумал он про Мишечку. — Ясно что разнесет теперь славу по всей деревне. Тут и к бабке ходить не стоит. Голованчик еще так сяк, а Мишечка непременно разнесет».
Так оно и вышло.
Уже через день вся деревня знала, что Марьясов Иван, человек по понятиям многих пьющий весьма умеренно, напился прошлой субботой до соплей, залез у Голованчика на двор, со двора по лестнице на тополь, что рядом со двором, и сидел там. Только сам Голованчик кое-как его оттуда стащил. Стащил да и спрашивает: что же ты, мол, мил человек, там делал-то? А он, мол, ему и отвечает — за коровой я своей лазил.
— Ох, ох, — катался от смеху народ и, обрастая подробностями, новость эта продолжала свое торжественное шествие по селу.
Деревенский дурачок Толя Толоконцев, аккуратно разносивший по дворам всяческие деревенские «новости», рассказывал, что он видел своими глазами, как Иван две недели тому назад в двенадцатом часу ночи сидел на черемухе возле Колупаева переулка, махал руками и пел во всю глотку матершиные песни.
А еще Толя божился, что видел Ивана как-то тоже ночью на крыше дома знаменитой колхозной дамки Нюрки Барсуковой. Только чем он тогда там занимался, Толя якобы не разглядел.
— Точно! — мотал Толя головой, рассказывая в очередной раз «новость» в очередном дворе. — Нисколечко не брешу. Все как есть правда. Я даже про него, про дурака полоумного, уже и песню сложил.
— Сам сочинил? — удивлялись Толе.
— Сам, сам. Вот слушайте.
И пел:
Посмеялись, конечно, люди над Иваном изрядно, да только, посмеявшись, через день-другой и позабыли о случившемся. Лишь за редким исключением, кое-кто из суеверного народца, каких ныне встречается весьма немного, додумались взглянуть в ночные небеса, да только бесполезным было их любопытство — тучи плотным покрывалом накрыли небеса, сокрыв от взора все зримое, в том числе и луну. Дело клонилось чуть ли не к дождю и такая хмарь в небесах продолжалась всю неделю — поэтому немудрено, что люди эти коровы не могли увидеть. Потому причислив случай с Иваном и с его коровой к тем анекдотическим происшествиям, которые кто-либо нет-нет да отмочит в деревне, и эти люди также стали забывать это забавное происшествие.
Вот какая занятная история приключилась с Марьясовым Иваном, механизатором колхоза «Трудовая слава» Сарапятского района Коломяжинской области.
Правда, людям эта история — смех да забава, а Ивану забота — корову-то как-то надо выручать.
Поэтому, чтобы снять корову с Луны, по вечерам, после работы, украдкой от соседей, чтобы не возбуждать бестолковых расспросов, стал Иван мастерить хитроумную лестницу.