Во что бы налить напиток? Ага! Вот эта канистра, думаю, сгодится. Я установил канистру, и из трубки в нее тотчас закапала прозрачная жидкость с резким запахом.
Э-э-э! Да это длинная история! Я поколдовал у пульта синтезатора. Агрегат задрожал и взвыл. Жидкость побежала бойким ручейком.
Минут через пять канистра наполнилась. Еще через минуту я поставил ее рядом со спящим аборигеном. Тот сразу же проснулся, сел и оторопело уставился на сосуд.
— Что это? — хрипло спросил он, моргая не то спросонья, не то от удивления.
— Вы же сами хотели стопарик…
— Х-х-хорош стопарик! — буркнул он, с уважением глядя на меня. Затем открутил пробку, налил в нее жидкость из канистры, понюхал, удовлетворенно хмыкнул и выпил. Лицо его скривилось словно от боли.
Я испугался и бросился было к нему на помощь, но он предостерегающе поднял руку с пробкой, а другой покрепче прижал канистру к животу. Переведя дыхание, абориген спросил:
— Не разбавленный?
— Ох! — всполошился я. — Вы меня извините, пожалуйста, совершенно забыл про аш-два-о…
— Мелочи, — простил он великодушно. — Так даже лучше. А воды и здесь сколько хочешь. Закусить есть чем?
— Сейчас синтезирую что-нибудь.
Абориген скривил кислую мину:
— Терпеть не могу синтетику. Идем ко мне. Зажарим этих птах — пальчики оближешь! — Он похлопал по своим трофеям.
— Да, понимаете, какое дело, — начал я, — грузы у меня скоропортящиеся, из графика могу выбиться, чего доброго на свадьбу опоздаю…
— Ерунда, — перебил меня абориген. — Здесь рядом.
Он встал, подхватил одной рукой лук, другой — мою канистру и пошел вдоль ручья в сторону рощицы. Минуту я колебался. Грузы… график… свадьба… Успею! Неизвестные цивилизации на дороге не валяются. Я махнул на все рукой и догнал аборигена.
Пробраться через рощицу было очень даже не просто.
Абориген петлял между стволами по ему только известной тропинке. Я все время спотыкался, но старался не отставать. Неожиданно заросли кончились, и мы оказались на солнечной полянке. На противоположном ее краю, у основания небольшой горы полукругом стоял высокий забор, сооруженный из плотно пригнанных друг к другу толстых кольев, вбитых в землю. Верхушки кольев были заострены.
Когда мы подошли к забору, абориген поставил на землю канистру, положил лук, подпрыгнул и, повиснув на одной руке, достал другой из-за забора легкую лесенку.
Мы перелезли через частокол. За первым забором был второй. Мы оказались как бы в коридоре из двух частоколов. Здесь валялись пустые корзины, горы глиняных котлов, горшков, амфор. Пройдя метров тридцать по коридору, мы уперлись в основание горы. В горе была дубовая дверь. Абориген постучал в нее условным стуком, и дверь сама открылась. Мы вошли в прохладное подземелье, освещенное слабыми электросветильниками. Потолок его подпирали толстые бревна. Вдоль стен тянулись стеллажи, заставленные всевозможными ящиками, мешками, сосудами, неизвестными мне приборами, механизмами, агрегатами.
Преодолев еще несколько подземных комнат, мы вышли на большую солнечную лужайку, окруженную забором из кольев. Я прикинул в уме наш маршрут и пришел к выводу, что это внутренняя ограда и что попали мы, сделав круг под горой. Правда, забор мне показался теперь пониже. В нем было проделано несколько бойниц, и в каждой на турели стоял тяжелый бластер. Я перегнулся через острые колья и увидел тот же самый коридор из заборов, заставленный корзинами и горшками. Внутренняя лужайка возвышалась над окружающей местностью на метр-полтора. Именно поэтому снаружи забор был высоким, а изнутри — низким.
На отгороженной лужайке стояла просторная палатка из какой-то перламутровой синтетической ткани. Над палаткой раскинул пышную крону гигантский дуб, на одной из ветвей которого сидел человекоподобный робот. Кактолько-мы подошли к палатке, робот взмахнул руками и хрипло закричал:
— Бедный Робин Крузо! Где ты был? Как ты сюда пришел?
— Заткнись! — рыкнул на него абориген и, подобрав булыжник, запустил им в андроида. Робот замолчал и полез по веткам дуба еще выше. Забравшись почти на самую вершину, он снова забормотал, правда, уже не так громко:
— Бедный, бедный Робин Крузо! Робин, Робин, Робин Крузо.
— Кто это? — спросил я, кивнув на робота.
— Пятница, — ответил абориген с кислой усмешкой. — Не обращай на него внимания.
— А почему он на дереве?
— Свихнулся, и ему кажется, что он попугай.