Звездолет у Феди, можно сказать, классный был — последней модели, полуэкспериментальный. Через нульпространство сигал. Нырнешь в этот самый нуль в одном конце Вселенной, а вынырнешь черт знает где. От того места, где вынырнуть надо бы. Вот мы и ныряли уже битый час: то недолет, то перелет, то вообще куда-нибудь в другое измерение занесет. Нырнули в очередной раз в нуль-пространство, а вынырнуть не можем.
— Что за чертовщина? — удивился Федя. — Не бывает так. В нуль-пространстве застрять невозможно.
— Вообще? — уточнил я.
— Теоретически.
— А чего ж тогда мы застряли?
— А кто его знает, — пожал плечами Федя. — Может, зацепились за что.
— Чего ж теперь делать?
— Вылезать придется, ощупывать корабль, а если потребуется — толкать.
— А для здоровья это не вредно: по нуль-пространству ходить?
— Если в скафандре, то не вредно, — говорит он. — Правда, белое оно и густое, как сметана. И не видно в нем ничего. Все на ощупь делать приходится. И, само собой, никакого пространства. Одни нули.
В том, что белое нуль-пространство, я уже убедился — обзорные экраны словно молоком залило.
— Помочь тебе? — спрашиваю.
— Да ладно, отдыхай. Ты же отпускник.
Напялил Федя Мудреный скафандр и скрылся в тамбуре.
Ждал я его час, другой, третий… Надоело ждать. Влез в скафандр и тоже подался наружу. Только из люка в это самое нуль-пространство высунулся, трах меня кто-то по затылку! Я и отключился.
Очнулся, в кресле каком-то сижу, связанный по рукам и ногам. Осмотрелся. Вроде как в подземелье каком нахожусь. Точнее, в сырой камере без окон. А рядом, в таком же кресле, Федя Мудреный сидит. И тоже связанный.
— Ожил? — спрашивает он меня.
— Пытаюсь, — говорю. — А где это мы?
— Дрянь дело, — говорит. — К пиратам в плен попали. Они, гады, научились в нуль-пространстве капканы ставить. Вот мы и влипли.
— Что-то голова болит, — говорю. — И поташнивает.
Федя прыснул: — Еще бы! Из тебя сейчас сотни две галактик и туманностей вытряхнули.
— Как это? — не понял я.
— Элементарно. Когда тебя дубинкой треснули, малость перестарались: скафандр твой лопнул, и в трещину нуль-пространство затекло. Вот ты и наглотался его. А нуль-пространство — это вроде как сгущенная Вселенная. Вот и пришлось сделать тебе промывание и тому подобные малоприятные процедуры. Дольше всего из уха нуль-пространство вытрясали, там у тебя какое-то звездное шаровое скопление застряло.
— Шутишь?!
— Какие уж тут шутки! Хорошо хоть, что ты ихнюю галактику не заглотил, а то и вытрясать из тебя нульпространство некому было бы. Так и сидели бы у тебя в желудке или в ухе до скончания века.
— А что им надо, пиратам этим?
— А черт их знает. Наверное, грабить будут.
В это время дверь открылась, и в нашу камеру ввалилась целая орава угрюмых мужиков. Взяли они нас с Федей и вместе с креслами понесли куда-то. Долго тащили по мрачным и гулким коридорам, пока не занесли в огромный ярко освещенный зал.
У противоположной стены зала возвышался огромный, разукрашенный драгоценными камнями и золотом трон.
На нем восседала какая-то девчонка в парче и бриллиантах. На голове ее красовалась корона.
Рядом с троном на стульчике сидел какой-то наглый тип с усиками. Где-то я его уже встречал.
Нас поднесли к трону поближе и поставили на пол.
Я имею в виду, кресла поставили. А мы с Федей так и продолжали сидеть привязанными.
— Добро побаловать на нашу распрекрасную планету. Королева рада вас видеть, — сказал наглый тип с усиками.
— Мы тоже, — ответил я вежливо.
— Что тоже? — уточнил усатый тип.
— Видеть королеву тоже рады, — объяснил я.
— Это само собой, — усмехнулся усатый. — А меня ты рад видеть? — спросил он, подойдя поближе.
— А ты кто? — задал я вопрос в лоб, мучительно вспоминая, где мы с ним встречались прежде.
— Я — главный министр королевы. Ведаю, в частности, вопросами внешних связей.
— Это в каком смысле?
— В прямом: ставлю капканы в нуль-пространстве, продаю всяким простачкам и дурачкам гравифантомы под видом дефицитных товаров.
И тут я вспомнил, где мы встречались!. Этот тип, только тогда он был еще и с бородой, надул меня с дефицитом, всучив целую гору фантомов! Я заерзал в кресле.