- Спасибо вам! Я не знала, я хотела, как лучше, я же очень люблю моего мальчика! Я всем друзьям расскажу! - благодарит, чуть не плача, мамаша, а очередь ей поддакивает, причем половина просто разворачивается и стройными рядами направляется к выходу. "Форменное безобразие! - справедливо возмущается Омар. - Тьфу!"
И поспешил он в другие аптеки. Там ситуация оказалась не лучше, если не хуже, и все примерно в таком духе. Кое-где даже висели самодельные объявления о вреде препаратов определенной группы. К вечеру Омара, наконец, осенило спросить у одной продавщицы, почему мир сошел с ума. Он вдруг сообразил, что еще недавно те же самые люди спокойно все продавали.
- Не знаю. Просто я вдруг почувствовала, что очень люблю детей и должна им помогать, даже если я их не знаю, ведь они в любом случае есть, и они - дети, наше будущее! Ну, и давай читать все побочные эффекты у детских лекарств. Потом еще в Интернет залезла, там нашла очень много интересной информации по защите прав детей, о том, к чему приводит прием таких препаратов, ну, и решила: буду говорить всем правду!
- Ясно, - кисло улыбнулся Омар и отправился в другую аптеку с опросом.
Почти все говорили примерно то же самое, причем выяснилось, что эту странную любовь к детям они почувствовали одновременно!
Судьи Врущ и Вранц, а также прокуроры Страхберг, Манилавский и Криводумко, как один, объясняли свое глупое поведение на суде той же пресловутой любовью к детям, будь она неладна!
Вот тут-то, наверное, нам бы пора объясниться, почему Омар Фармштейн, Отто Нарко, Аугустино Винсенте и прочие подобные им субъекты сами не озадачились вдруг любовью к детям. А дело все в том, что эти товарищи уже принесли столько непоправимого вреда людям, в том числе и детям, что поменяй они свое отношение к ним и осознай всю глубину содеянного, им пришлось бы туго. Начались бы нервные срывы, болезни, комы, несчастные случаи и скоропостижные переходы в мир иной по разным причинам, в том числе от передозировки детского нарколина. Так что они не могли себе позволить чувствовать любовь к детям. Честность с самим собой - роскошь, доступная не каждому.
На следующее утро Омар явился не запылился в зеленый кабинет Отто с отчетом.
Нарко восседал в своем малиновом костюме от Линачи, положив крокодиловые туфли с ногами на стол, и покуривал сигару, отчего разило дохлыми кошками. Вчера ему уже доставили по заказу новую статуэтку с Грациями, взамен разбитой, и настроение у гиганта мысли сегодня было вполне сносным.
- Ну что, скелет щучий, добыл информацию? - радушно приветствовал Нарко гостя. Тот встал, переминаясь с ноги на ногу, у другого конца стола, и принялся докладывать...
- Н-да... - выдохнул Нарко сигарный дым в лицо Омару, - чертовщина какая-то. Подумайте только: любовь к детям, - передразнил он писклявым голосом, - эка важность! "Буду говорить всем правду", тьфу! Всех уволить!
- Осмелюсь возразить, я на улице у людей тоже поспрашивал о детях - это тотальная любовь. Толку увольнять нет. Нужно бороться другими средствами. Запугать там...
- Олух! Нужно причину искать! С чего это вдруг такая массовая истерия, а? Ты вот что мне скажи! - Отто поднялся для внушительности, и, опираясь руками об стол, навис над Омаром всей своей грузной тушей.
- Откуда мне знать, я не... - лепетал Фармштейн, напрягая свою щучью голову.
- А кому знать?! - начинал закипать Нарко, запихивая в себя горсть нарколина и заглатывая минералкой. - Вот ты мне и ответишь! А, может, это ты все и устроил, а? Подговорил всех, а? - Отто перешел в наступление и теперь гонялся за Омаром по кабинету, пытаясь схватить того за взъерошенные волосенки. Утренняя разминка в виде бегов за Омаром начала входить в привычку.
- Как подговорил? И незнакомых прохожих тоже?! - вопил Фармштейн.
- Ну, наколдовал, значит! - кидал аргументы Отто.
- Я тебе что, колдун, что ли? Да если бы я был колдуном, я бы вообще здесь не работал, я бы так все устроил, чтобы вы обо мне никогда и не слыхивали! - оправдывался Омар, доказывая, что он не верблюд.
- Слушай, а это идея! - оскалился Нарко. - Какой-нибудь, скажем, волшебник, в народе же именно они якобы добрые дела делают, взял да и внушил всем любовь к детям - ах, как великодушно, как мило, я смахиваю благородную слезу! А мы, честные люди, потом расхлебывай его легкомыслие.
- Однако! - одобрил Омар. - Причем все проще, чем ты думаешь, волшебники действительно есть, а живут в основном они и пакостят в стране, где медведи ходят по улицам, я так слышал, по крайней мере.