- Алло! Полиция?
- Да, говорите!
- Тут такое дело, господа хорошие! Вот повсюду портретики-то расклеены, и в последних известиях передавали, что ищут преступника. Вот вы его ищите, а он у нас в соседней квартире спокойненько себе сидит - своими глазами видела! Так что с вас мне миллион обещанный причитается.
- Так! Давайте адрес, а миллион будет, когда поймаем.
- Пишите: Прозрачная набережная, дом одиннадцать, квартира пятьдесят восемь, ой, нет, это у меня пятьдесят восемь, а у них, погодите, сейчас гляну, - через минуту, - пятьдесят девять у них, во как! Только уж вы это, с миллионом-то не обманите, мне внуков поднимать надо, мне...
Но на том конце уже повесили трубку.
- Кого там еще черти принесли? - бурчал Красавин, нехотя надевая джинсы и выходя в коридор. Кристина, после подобной сцены с Леночкой позавчера (мне вот кажется, что уже гораздо больше времени прошло, а вам?), теперь готовая ко всему, быстро приводила себя в порядок.
Паша посмотрел в глазок и обалдел: всю лестничную площадку и даже часть ступенек занимали полицейские. Что-то долго они ехали, вам не кажется? - И сам удивляюсь, ну да ладно. Кристина выглянула из комнаты. Паша приставил палец к губам, она тихонько подошла и тоже увидела масштаб проблемы. Затем Красавин шепнул ей быстро собрать вещи, сам метнулся к Диме и проговорил:
- Хочу, чтобы у меня появилось облако, чтобы я на нем с кем хочу мог бы летать, ну, чтобы оно большое было, и вещи бы помещались. (Он забыл сказать: пуленепробиваемое). Выключай телефон, мы сваливаем, там полно полиции за дверью.
Коровушкин все понял, покидал в рюкзак все свои вещи, Кристина убрала остатки еды с кухни, - все это за минуту, под громовое: "Откройте, полиция" и модную мелодию звонка под аккомпанемент двери, ставшей ударным инструментом.
Конечно, Красавин не успел надеть рубашку, так в одних джинсах и прыгнул на облако, послушно ожидавшее под окном, что выходит во двор. Вполне одетая Кристина последовала его примеру, а за ней - Коровушкин.
21 Страсти-мордасти
Большое облако быстро поднималось.
- Как же здесь хорошо, мягко, прямо проваливаешься, удивительное ощущение! - восхищалась Кристина, лежа на спине, поджав ноги и смотря на вечернее небо, раскрашенное первыми мазками заката. Коровушкин с Красавиным сидели рядом и улыбались.
- Как на ковре-самолете, только круче! - заметил Паша.
- И гораздо мягче, - добавил Дима.
Двор уменьшался на глазах, пахло корицей и ванилью - кто-то готовил печенье. Скрипели качели. Кактусы упали. Блюдце разбилось. Автоматы мелькнули за стеклом. Распахнулись окна на пятом.
- Если вы немедленно не спуститесь, мы будем стрелять! - кричали квадратные лица, высовываясь на улицу. Просто сердобольная соседка, внезапно решив полить цветочки, заметила за окном неладное и пустила в гости полицию: уж очень хотелось заполучить заслуженный миллион. Поднимать внуков: девочку семи лет и мальчишку на два года младше. Они качались на качелях одни во дворе и с любопытством следили за волшебным облаком.
Облако метнулось вверх, вправо, влево, по диагонали, и начало стремительно удаляться, следуя дерганной траектории. Открыли огонь. Розовый воздух пронзали пули, оставляя в облаке едва заметные дыры, которые тут же затягивались. Рванули за дома, но на той стороне их тоже ждали с автоматами. Ребята застыли в ужасе, прижавшись друг к другу. Пока никого не задело, надолго ли? Красавин обнимал Кристину. Коровушкин злился на свою неспособность исполнять собственные желания и напряженно следил за пулями, вылетавшими из облака. Продолжали подниматься. Минуты текли бесконечно. Пара подстреленных птиц упала на асфальт. Девочка, что играла во дворе, схватила птицу, взяла брата за руку и, рыдая, побежала в парадную, с трудом протискиваясь между дядями в форме.
Выли полицейские сирены. Перед Пашей проносились осколки его настоящей жизни, в свете последних событий многое теперь казалось суетой, и он жалел о времени, потраченном впустую (в погоне за мнимым счастьем) на чужих ему женщин, на кажущихся друзьями чужих людей, на чужую работу, пьянки, разврат, и ведь он так ничего и не создал сам, чем мог бы гордиться, кроме любви к Кристине, но она появилась слишком поздно. И вот, теперь уже умирать, а он только начинает жить.
Дима пока никого хоронить не собирался, он внимательно смотрел по сторонам и думал так: "Мы выбрались, все хорошо, никто не пострадал".
Кристина относилась к происходящему философски, смотря на все немного со стороны, и в любом случае, она жила так, как ей нравилось, так, как считала правильным, обычно в гармонии с собой и миром, и даже если сейчас все закончится, ей есть, о чем вспомнить. Жаль только, что детей нет, хотя...