========== 1. Один вечер, одно утро ==========
— Я это не надену.
Его тон недвусмысленно категоричен. Не может быть тут никаких уступок — даже обсуждать нечего.
Из гостиной не доносится ни звука, но Хакс уверен: Роуз его услышала.
Он еще раз заглядывает в коробку. Где она только достает весь этот… инвентарь?
— Тебе лучше поторопиться, — голос Роуз ровный и сдержанный. — Или ее надену я.
Ну уж нет.
Хакс торопится снять с себя одежду, чтобы облачиться. Милли с тревогой наблюдает за ним, сидя в изножье кровати.
В спальне горит ночник, но в гостиной свет неуютно яркий. Роуз включила лампы дневного освещения, предназначенные для чтения и работы.
Он выходит прямо на середину комнаты. Роуз стоит на ковре на коленях со спутанными перед собой руками и, конечно же, в одежде.
— Это просто нелепо… — бормочет Хакс, порываясь вернуться в спальню.
— Вы так считаете, генерал Хакс? — фраза настигает его как пуля.
Ах, так вот к чему эта форма…
Он разворачивается к ней лицом.
Хм, ну а что, если?..
Его отец был комендантом, и Хакс любил в детстве играть в военных, но, правда, в совсем ином ключе.
Он вспоминает отцовскую выправку и вытягивается, пытаясь ей подражать. Затем закладывает руки за спину.
— Значит, вы отказываетесь сообщать нам координаты пристанища мятежников? — Хакс почти гордится своей импровизацией. Насколько это вообще сейчас возможно.
Ему легко дается презрительный, почти брезгливый тон и холодный взгляд — так он обычно общается с теми, кто ему неприятен. То есть с подавляющим большинством представителей рода человеческого.
— Ты — подстилка империалистическая! Мои товарищи отомстят за меня, — злое, дерзкое упрямство Роуз тоже выглядит очень натуральным.
Хакс затаивает дыхание. А игра-то хороша…
*
Рей открывает глаза.
Вокруг темно, черно и очень пусто.
Она никогда не привыкнет просыпаться посреди этого холодного и безжизненного, как могильная плита, помещения. Именно помещения. Ведь домом, жилищем, убежищем, да даже холостяцким логовом апартаменты Кайло назвать нельзя.
Непомерно огромная студия, где стен удостоены лишь туалет и ванная, а все остальное открыто всем взглядам. Вернее, ветрам, потому что кондиционер работает как бешеный, и она уже схватила под ним насморк.
Черные стены, черный пол, черная мебель, черная посуда, черное постельное белье, и Рей — единственное белое пятно в этих пятидесяти оттенках черного.
И кровать. Твердая как камень, неуютная полуторка. Не так ей рисовало воображение ночи в квартире пылкого любовника. Правда, им действительно хорошо здесь вдвоем, но вот все остальное…
Кайло крепко спит, притянув ее спиной к своей груди и почти что придавив закинутыми сверху рукой и ногой. Его дыхание горячит ей шею, его сердце стучит ровно и сильно где-то поблизости от ее лопаток. Они совершенно голые под плотным хлопковым одеялом, и эти объятья — единственная уютная вещь в его квартире. Хотя Рей и хочется иногда, вот как сейчас, с удовольствием вытянуться, раскинуть в стороны руки и ноги да так и заснуть.
Рей глядит на часы — огромные мигающие во мраке цифры: лишь полпятого, и осеннее ранее утро еще темно как ночь. Еще есть время.
С трудом двигаясь под тяжестью его тела, она поворачивается лицом к Кайло и прячет лицо на его груди. Он не просыпается, но сквозь сон крепче прижимает ее к себе.
Новизна ощущений уже успела притупиться, но прикосновение кожа к коже до сих пор волнующе.
*
Ровно шесть.
Рей приподнимает голову. Кайло по-прежнему спит. Или мастерски притворяется.
До сих пор счет был «одиннадцать:семь» в ее пользу.
Она, едва дыша, выбирается из-под его руки, медленно-медленно отодвигается и выскальзывает на холодный свежий воздух его сиротливо пустой квартиры. Тут же покрывшись гусиной кожей, Рей принимается шарить по полу в поисках своей одежды, то и дело натыкаясь на что-то из его вещей.
Сгребя всю свою одежду в кучу, она приподнимается, готовая ломануться в ванную, чтобы там втихаря одеться, но в двух метрах от кровати ее ноги вдруг налетают на нить, что, сорвавшись, бряцает на одном из своих концов чем-то вроде связки ключей. Звук выходит донельзя оглушительный, да к тому же в такой пустой пещере от него словно бы эхо гуляет.
Рей застывает на месте. От кровати не доносится ни звука — может, и пронесет. А затем облегченно выдыхает и заносит ногу для следующего шага.
Кайло нападает сзади, хватает ее и так и тащит в постель, вместе со всем шмотьем в руках.
— Попалась! — горячо шепчет он ей на ухо.
— Ты на меня растяжку поставил? — не скрывая негодования, спрашивает она, поверженно рухнув в постель.
— Пришлось, — без капли сожаления отвечает он, вышвыривая вон всю ее одежду. — И раз уж ты сегодня проиграла…
— С чего ты взял? — смеется Рей, пока они крутятся в попытках побороть друг друга. — Еще рано. Вдруг ты уснешь?
— Не надейся.
Кайло скручивает ее руки, заведя те за спину, но она и не слишком убедительно сопротивляется. Игра-то хороша.
Было, конечно, свое очарование в том, как он робел и был чересчур нежен первое время, но то, как он управляется с ней теперь, когда от прежней нерешительности не осталось и следа, заводит куда больше. Да она и сама, пожалуй, уже не так невинна.
*
— Пора вставать, — Рей продирает глаза и смотрит на часы.
Если проваляться еще минут десять, то придется собираться впопыхах. На Кайло нельзя положиться в этом вопросе: она уже в курсе, что свой рабочий график он перекраивает, как ему вздумается.
— Я могу не торопиться, — сонно бормочет он в подушку. — Ты, кстати, тоже.
— Я не собираюсь использовать предоставленное твоей матерью доверие таким образом… — она натягивает нижнее белье, надевает футболку.
— Нет, — Кайло поднимает голову, и со сна его волосы в дивном беспорядке. — Работай на… со мной. Я не стану выговаривать за опоздания.
Сказанное им очаровательно бесхитростно. Он не добавляет ни грамма пошлости в подтекст. Но Рей все равно смотрит в ответ рассерженно. Когда-нибудь прекратятся эти намеки?
— Я бы не стала, даже если б могла, — отвернувшись и натягивая джинсы, отвечает она. — Я не сплю с начальством.
— А с партнером?
Рей не отвечает. Имеет право. Он же не отвечает на ее предложения помириться с семьей. Никто не бывает идеальным.
*
— Поедешь со мной? — интересуется Кайло как бы между делом, разливая по чашкам крепкий кофе.
Рей упрямо мотает головой, не глядя на него, но легкий вздох разочарования все равно доносится до ее слуха. Еще одна из причин, по которой она сбегает. Кайло учится осторожности: он больше не припирает ее к стенке в попытках убедить перестать скрывать их роман.
Нет, он спрашивает издалека.
Она была убеждена, что со временем у нее родится гениальный, но простой план, как сообщить всем обо всем.
Однако Рей никогда еще так не ошибалась.
Прошел месяц, и стало только хуже: она уже совсем запуталась и завралась. И теперь, если все вскроется, для Финна, для Леи, для По — для всего ее окружения она может оказаться не только предательницей, но еще и бессовестной лгуньей. Умолчать о том, что ты с кем-то целовалась, — это одно, но скрывать настоящие отношения — другое.
И конечно, конечно, Кайло не заслуживает того, чтобы его скрывали, как постыдный секрет…
Возможно, ей удастся постепенно выбраться из того тупика, в который она себя загнала: рассказать обо всем сначала… Лее. Пожалуй, начать стоит с нее. Потом Финну. Ну, а до Дэмерона и остальных пусть все само как-нибудь дойдет.
Но…
Будет ли она пользоваться тем же доверием на работе, что и прежде? Не будут ли коллеги переходить на шепот при ее появлении? Будет ли Лея продолжать приглашать ее на совещания со своими заместителями, чтобы обсудить дальнейшие планы и подвести итоги работы?
Это не говоря о худшем сценарии, где ее могут попросить по-хорошему освободить занимаемую должность, а Финн перестанет с ней знаться.