И вот они добираются до лифта, как до спасательной капсулы, что увезет ее подальше от чужих, неуютных взглядов, прямо под защиту дверей собственного кабинета, и Рей выдыхает с облегчением, когда понимает, что никто не хочет присоединиться к ним в этой поездке, а Кайло нажимает сначала кнопку десятого этажа, а затем двадцать пятого — вот в этот самый момент она оборачивается, чтобы увидеть за закрывающимися дверями лифта тяжелый, мрачный взгляд По Дэмерона.
Рей вздыхает; Кайло крепче сжимает ее ладонь; двери закрываются.
*
Хакс критично осматривает обработанный палец, затем возвращает повязку на место.
Печатать, как и обращаться с мышкой, почти невозможно, и он откровенно забивает на работу. Зато с ностальгией предается воспоминаниям, когда схожая проблема подрывала его работоспособность, хотя и была вызвана более приятными и даже волнующими обстоятельствами.
Правда, тогда он переживал, что не может выполнять свои трудовые обязанности, а теперь ему откровенно все равно.
Да он сам себе дивится!
Но еще больше он самого себя изумляет, когда, поддавшись какому-то безумному порыву, вызванному этой ностальгией, решается на отчаянный шаг.
Он собирается попаразитировать на Реновском таланте.
Здесь нечем гордиться — это факт, но вдруг Роуз понравится? И потом, он не собирается утверждать, что автор — он лично. А если она вдруг так подумает, Хакс просто не станет ее разубеждать.
И, судя по всему, Рену эти стихи помогли, а ведь там ситуация была едва ли не хуже его. А значит, хотя бы одному человеку за эту поэзию перепало — уже вполне приличная рекомендация.
С другой стороны — как-то это все не от чистого сердца. Не его личное. Но Хакс знает, что скорее помрет, чем научится складно и со смыслом рифмовать слова. Поэтому…
Он тратит больше получаса, чтобы определиться с выбором. Нужно быть тоньше, выбрать такое, которое больше бы шло ему, нежели Рену. В конце концов, он определяется.
Ему нравится. Хакс доволен выбором. И если это поможет его делу, то, может, он даже будет благодарен автору. Ну не настолько, конечно, чтобы пойти на попятную со своим планом по низвержению того с корпорационного Олимпа. Нет.
Но можно будет снизить градус презрения при личных встречах, например.
Он может быть великодушен.
Хакс медленно набирает длиннющее сообщение и нажимает на значок отправки.
Ответ прилетает незамедлительно — и минуты не прошло.
Роуз:
«Где скопипастил?»
Хакс не знает значения второго слова, но очевидно, что его уличили в плагиате.
Отвечать на это обвинение ему совсем не хочется. Поэтому в расстроенных чувствах он утыкается в сводки, неловко набирая здоровыми пальцами данные для базы на клавиатуре.
Говно твои сонеты, Рен.
*
Неизбежное случается.
На часах половина десятого, и По объявляется на пороге ее кабинета, хоть Рей и надеялась, что пронесет.
Не пронесло.
Он влетает почти по-хамски — после короткого двойного стука и не дождавшись приглашения.
— Может, объяснишь, что это было? — накидывается он на нее, затормозив перед самым столом.
— Что именно? — Рей бьет по дыроколу сильнее прежнего, раздосадованная его тоном и тем, что ее опять отчитывают. Уж этому-то она точно не будет помогать выкарабкаться.
— Ты и… этот! — По красноречиво указывает рукой в сторону двери. — Как это понимать?
— Понимай как хочешь, — она смотрит на него исподлобья, ничуть не стараясь смягчить свой взгляд, и делает еще пару дырок в очередной пачке документов.
— Рей, да ты в своем уме?! Как ты могла клюнуть на него? Ты же должна понимать, что он за человек!
— Прекрасно понимаю, — ворчит она себе под нос, с каждой секундой становясь мрачнее.
— Тогда что? — По прямо не знает, куда деть себя, — на небольшом пространстве перед ее столом он мечется, как зверь, запертый в воображаемой клетке. — Скажи мне, что это какая-то уловка! Что ты придумала, как его обхитрить!
Ах, вот теперь оно как…
— Нет, — сохраняя напускное спокойствие, отвечает она. — Все по-настоящему.
— А что тогда? — спрашивает По с отчаяньем и непониманием в голосе, почти нависнув над ее столом.
Это начинает злить.
Весь свой такт она исчерпала при разговоре с Леей, все терпение — с Финном. По она ничего не обязана объяснять. Пусть рисует в своей голове зловещие картины того, как она сливает Кайло их корпоративные тайны или расписание уборки туалетов, — ей все равно. Она устала от этого.
— Я не собираюсь объясняться. И тем более оправдываться! — Рей смотрит на По снизу вверх зло и затравленно, но, без сомнения, решительно.
— Ну что ж… — он выпрямляется, возвращая ей ее личное пространство, и заговаривает уже иначе, с прохладцей и будто даже неприязнью в голосе: — Так вот зачем ты настаивала на изменении проекта? Решила ему подыграть, так? И акции те он неспроста тебе передал. Ты ведь теперь в его интересах действуешь?
Огорошенная словами приятеля, Рей не сразу находится не то чтобы что-то сказать, а хотя бы какое выражение придать лицу, чтобы не выглядеть круглой дурой. Вся ее успешно выстроенная тактика пассивно-агрессивной обороны летит к чертям.
— Как вообще ты можешь так думать? — она вскакивает. — Я бы никогда так не поступила! Ты же знаешь, для меня моя работа — это все!
— Да кого ты лечишь, Рей?! — По тоже повышает голос. — Думаешь, я теперь тебе поверю? Что все это — случайность? Или он тебя использует, или ты используешь нас!
Оторопев, Рей лишь открывает рот. Неужели после всего, что она сделала для компании, он говорит это всерьез?
— А может… — По складывает руки на бедра, — ты больше не веришь в нас?
Боже, как ее все достало! Ее голос осекается, когда она отвечает:
— Может, и так.
И это правда. Хоть она и осознает это только сейчас.
В чем-то Кайло прав: компания его семьи давно топчется на месте, повторяя прежние ошибки в управлении, проедая заработанное, не в силах подняться на новый уровень.
А Рей — она знает, куда двигаться, знает, за какими технологиями будущее. Но ни Лея, ни, тем более, По не кажутся воодушевленными ее идеями. Они не хотят меняться.
— Ну тогда у нас проблема, — жестко заключает По.
— Да, — соглашается она. — А сейчас тебе лучше уйти.
— Я так и сделаю.
По кивает, награждает ее еще одним тяжелым взглядом и спешит удалиться.
Рей переводит дыхание. Казалось бы, она должна испытывать напряжение, но вместо этого ею овладевает чувство облегчения.
Все. Больше никаких разговоров о том, что там у нее с Кайло Реном, — это ее и только ее дело.
Рей так хочется поговорить с ним прямо сейчас. Она так и не рассказала ему о ни разговоре с его матерью, ни о разговоре с Люком.
А почему бы ей не увидеть Кайло прямо сейчас? Ведь уже можно не скрываться.
Рассудив так, Рей выходит из кабинета.
*
Хакс ощущает буквально всеми фибрами души, как вянет под пристальным, вдумчивым взглядом Рена.
— Мне кажется, вы не справляетесь, — с предельной серьезностью сообщает тот.
И поскольку никакого заключения за этой фразой не следует, это оставляет Хакса в весьма некомфортном, подвешенном состоянии.
— Как это понимать? — спрашивает он, филигранно балансируя между презрением и смирением, не выказывая ни малейшего признака нарастающего беспокойства.
Рен обреченно вздыхает и еще раз пролистывает его последний отчет.
— Эта ошибка, — он останавливается на одной из страниц и дважды стукает пальцем по столбику цифр, — могла привести к серьезным финансовым потерям. Это грубое нарушение.
Хакс делает глубокий вдох, чтобы не выдать приступа бессильного бешенства. Он даже не может сказать, что именно так его задевает. То ли то, что очередной его план провалился. То ли то, что теперь ему придется косить под дурачка, неспособного выполнить простейшие обязанности по работе. То ли тот факт, что Рен даже голоса на него не повысил, а, напротив, разговаривает сдержанно и даже сухо, не обнажая ни одной бреши в своей броне. Будто имеет некое скрытое от глаз Хакса превосходство над ситуацией.