— Прежде всего, — та выдерживает весомую паузу, — хочу попросить у тебя прощения.
Лея вздыхает.
— За свою несдержанность и за свое недоверие.
Рей кивает: не то чтобы она не чувствует натянутости, оставшейся между ними, но и обижаться она не намерена.
— А теперь давай к делу, — Лея очень быстро возвращает себе деловой настрой. — Проходи, — она указывает на стул, улыбнувшись. — Стоять устанешь -у меня к тебе много вопросов по твоим изменениям. И все нужно тщательнейшим образом обсудить.
— Вы поговорите с Беном? — вместо того, чтобы занять предложенное место, спрашивает Рей.
Лея одаривает ее долгим, задумчивым взглядом.
— Боюсь, теперь он не захочет меня слушать, — с горькой улыбкой замечает она.
— А если выслушает?
Лея подается вперед, в ее глазах можно заметить решимость.
— Я тебя очень внимательно слушаю, дорогая.
*
— Как прошел твой день?
Кайло открывает одну из дверец шкафа, которые все как одна кажутся просто настенными панелями, — пока их не откроешь, — и рыщет там в поисках сменной одежды.
— Нормально, — не вдаваясь в подробности, отвечает она.
Ведь ей совсем не нужно посвящать его в ее тайно осуществляемый план. Вот когда подойдет время, возможно, она расскажет. Ей в любом случае придется предупредить его непосредственно перед финальной, завершающей частью.
— Подождешь, пока я схожу в душ? — спрашивает он, найдя чистую одежду. — И можем ехать. После этой возни в инженерном отделе я весь в пыли.
Рей торжественно кивает. Да и душевая здесь куда комфортнее.
Сегодня они едут к ней. В последнее время там они ночуют даже чаще, чем у него. Их жизнь на два дома — это бесконечный перевоз вещей туда и обратно. Но как же здорово, когда он у нее остается!
Кайло оставляет на ее щеке поцелуй, легко задевает пальцем кончик носа и отправляется в ванную.
От нечего делать она прохаживается туда-сюда по студии. Ей хочется чем-то себя занять, и поэтому Рей начинает изучать систему хранения, хорошенько запрятанную в стенах.
Это оказывается забавным: где-то стена — это просто стена, а где-то — открывающаяся нажатием дверца шкафа.
Таким образом она обнаруживает скрытую аудиосистему, книжный шкаф с художественной и научной литературой, папки с бумагами, вешалки с рубашками, полки с повседневной одеждой, отделение для хранения обуви и подобие выдвижного стола, на котором находится что-то вроде набора для рисования: плотная хорошая бумага, чернила в бутылочках и какие-то странные ручки.
Рей ничего не трогает, только смотрит и осторожно задвигает обратно. Хоть Кайло и дал понять, что скрывать ему нечего и она может чувствовать себя здесь свободно, она все же уважает его личные границы.
По крайней мере, до тех пор, пока в одном из ящиков среди ремней, чистых носков и нижнего белья не натыкается на черный блокнот в мягком переплете, небрежно воткнутый между стенкой и свернутыми носками.
Рей замирает в нерешительности.
Она сглатывает, не в силах отвести взгляд от нежданной находки.
Кайло упоминал, что его стихи записаны в блокноты. Может ли так статься, что это один из них?
Она больше не спрашивала его об этом — не поднимал тему и сам Кайло, из чего она сделала вывод, что для него это личное.
Но, если признаться, Рей просто сгорает от любопытства. И ведь не будет беды, если она на минуту заглянет внутрь и прочитает хоть один? Конечно, она тут же себя одергивает, но… из ванной все еще доносится звук льющейся воды, а блокнот — он вот тут перед ней — только руку протяни.
Решившись, Рей, словно зачарованная, протягивает руку, берет его и как можно бережнее раскрывает, и, поскольку в нем оказывается закладка, тот раскрывается на определенном развороте, полностью исписанном… схемой?
Бросив торопливый взгляд на дверь в ванную, Рей начинает вчитываться, и с первых же строк ее бедное сердце заходится в бешеном стуке, а голова начинает кружиться, как перед обмороком.
Редкие предложения и отдельные слова перемежаются стрелками, знаками вопроса, и многоточиями. Написано хоть и порывисто и небрежно, но очень ровным, красивым почерком:
«Акции Скай. Корп. (множество вопросительных знаков) —> Рей (множество восклицательных знаков и обведено в кружок) вернет матери (два вопросительных знака) — откажется (вопросительный знак) — оставит себе (восклицательный знак, ниже примечание: вероятнее всего мать настоит)». Напротив стоит жирная галочка.
«Рей —> получит свободу действий (дальше множество стрелочек) оставит все как есть (вопросительный знак), изменит направление работы (вопросительный знак, ниже примечание: вероятнее всего (восклицательный знак)) получит возможность действовать самостоятельно». Еще одна уверенная галочка.
«Вероятно: мать вызовет на разговор. Вероятно: придет лично (знак вопроса). Очень вероятно (подчеркнуто двумя линиями): застанет Рей».
Рей моргает, перед глазами все плывет. И, конечно же, очередная галочка, ведь так все и случилось.
Дальше все выглядит очень путано: упоминание ее имени, имен Леи, Люка, По, сплошные стрелки и знаки вопросов. Где-то она видит галочки, где-то восклицательные знаки, продавившие бумагу.
На этом развороте запись заканчивается и, очевидно, если перевернуть страницу, продолжается на следующей странице, но Рей и того хватает.
Она смахивает навернувшиеся на глаза слезы и, машинально сунув блокнот под мышку и подхватив свою сумку и куртку, торопится обуться в прихожей и выскочить из студии.
========== 14. Прозрение ==========
Хакс безрадостно нанизывает овощи на вилку.
Милли уже разобралась со своей миской и теперь сидит на стуле напротив него и смотрит все такими же голодными глазами.
Вилка отправляется в рот.
— Ты же не будешь это, — прожевавшись и проглотив, замечает он, но кошка продолжает вымаливать взглядом кусочек.
Он выкладывает брокколи на краешек стола перед ней. Милли принюхивается, потом смотрит на него, как бы говоря: «Хозяин, ты в порядке?», после чего спрыгивает на пол и, задрав хвост трубой, убегает скрести лоток.
Хакс тяжело вздыхает и продолжает свой ужин в одиночестве.
Его жизнь вернулась в прежнее русло.
Мысли о Рене беспокоят его все реже; они стали мелкими и незначительными — наверное, он просто устал пытаться придумать что-нибудь путное.
Мысли о Роуз разрослись настолько, что он перестал их замечать — теперь это одно огромное полотно, на котором разыгрывается день за днем его жизнь.
Позже, переделав все дела по дому и просидев за компьютером за отчетом по работе до ряби в глазах, он плетется на кухню, где зачем-то открывает холодильник.
Есть сегодня нечто меланхоличное в его настроении. Хочется то ли пойти в ближайший бар и поплакаться бармену за стойкой (вот только он не поклонник выпивки), то ли посмотреть какую-нибудь слезную мелодраму (что тоже не больно ему по душе).
В морозилке он с немалым удивлением обнаруживает банку клубничного мороженого.
В памяти тут же всплывает воспоминание об их с Роуз совместном походе за покупками: она накидала ему всякой всячины в тележку, сказала — он должен разнообразить свое питание, пробовать новые вкусы. Ему еще потом целый вечер крутило живот от копченой рыбы, запитой шоколадным молочным коктейлем.
Но это мороженое…
«Хорошо, удиви меня, Клубника-с-йогуртом».
Он добирается до гостиной, где устало валится на диван перед телевизором.
Кошка поджидает его там — вылизывается в кресле после погрома у лотка. В том самом кресле, в котором, бывало, сидела Роуз, свесив ноги через подлокотник.
Хакс достает из ниши кофейного столика плед с рукавами, вскрывает банку мороженого, протягивает ноги на этот же столик и начинает листать каналы.
Мороженое оказывается сладким с кислинкой, а на одном из каналов он натыкается на фильм-катастрофу. Такое ему нравится.