— Что? — спрашивает она сварливо, потому что сам Финн просто сгибается пополам и не может вымолвить ни слова, хоть и пытается.
— Я… — новый взрыв смеха, — не знаю… — секунда на то, чтобы продышаться, — как ты будешь потом оправдываться… Ну правда!
— Что? — уже растеряннее переспрашивает она.
— Ты так ступила, подруга! — Финн наконец-то снова возобладал над своим голосом и теперь утирает выступившие от смеха слезы. — Может, стоило поговорить с ним, прежде чем драпать домой со всех ног?
— Не понимаю…
Финн подходит, протягивает ей блокнот, открыв его на странице, предшествующей увиденному ею развороту.
Рей в замешательстве вглядывается в какие-то цифры и эскизы — это совершенно точно наброски рабочих идей. Но ниже начинается запись. Начинается как заметка для себя, как что-то для размышления.
«(Множество вопросительных знаков) Рей:
— Страх близости (знак вопроса)
— Нежелание продолжать отношения (зачеркнуто)
— Детская псих. травма (два знака вопроса)…»
Рей хмурится. Слезы быстро сохнут на ее щеках. Финн явно пристально наблюдает за ней, словно предвкушая что-то.
«Что делать (множество вопросительных знаков, двоеточие)
— не давить (множество восклицательных знаков)
— не упрекать (восклицательный знак)
— вызвать на разговор (зачеркнуто)
— постепенно создавать обстоятельства извне, мягко подводить к желанию «рассекретиться» (восклицательный знак)
Изменить расстановку сил, чтобы Рей не чувствовала себя «подотчетной» матери и Дэмерону. Как (знак вопроса):
— уговорить перейти в С.Э. (зачеркнуто)
— предложить партнерство (зачеркнуто)
— (знак вопроса, знак вопроса, знак вопроса)…»
На этом моменте запись плавно перетекает в ту, что она прочитала у Кайло в студии, на следующей странице.
— Я не понимаю, — с легкой хрипотцой от волнения спрашивает Рей, подняв глаза на Финна. — Так это… он что пытался?..
Финн берет и молча переворачивает еще одну страницу — на следующий разворот.
Рей послушно читает два коротких предложения на пустой, не тронутой пока странице:
«Если пункты с первого по четвертый успешны, предложить съехаться.
И (множество восклицательных знаков) сделать предложение».
Выведенное ниже «Рей Соло» выразительно смотрит на нее с бумаги.
— Ты будешь Соло! — веселится над ее замешательством Финн.
— То есть, выходит?.. — она до сих пор не может осознать прочитанное.
— Слушай, — друг говорит примирительно, — чувак просто размышлял, как к тебе подъехать. Это, может, и странно, что он тут какие-то схемы начертил, но уж это ему предъявить не получится. Тебе придется признать, что ты налажала.
Но она никак не может отвести взгляд от короткой надписи, выведенной с изящной простотой. «Рей Соло».
— А я-то думал, он имя официально сменил, а выходит, что все еще Соло… Эй, ты чего? — Финн опускает голову, заглядывая ей в глаза. — Так ты реально боишься? — друг присвистывает.
Рей отвечает как во сне:
— Я… мне подумать нужно. Давай завтра поговорим…
Финн одаривает ее долгим задумчивым взглядом, что нечасто с ним случается, а потом, пожав плечами, отвечает:
— Хорошо. Но, это… подумай хорошенько. Чтобы глупостей не наделать.
Закрыв за другом дверь, она идет на кухню, где проверяет телефон.
Четыре пропущенных от Кайло и одно сообщение «Что случилось?» — но это было почти два часа назад, сразу после ее побега. А потом — ничего. Когда он, наверное, понял, что она нашла его записи.
И решил, что она сбежала, испугавшись предложения.
Рей испытывает странное оцепенение. Чувство вины за свое нелепое, незрелое поведение и чувство страха (неужели она и впрямь такая трусиха, какой Кайло ее и считает?) сообща действуют как хорошее успокоительное — но это спокойствие чуждое и неестественное.
— Трусиха, — тихо и зло говорит она своему отражению в окне.
*
Приглушенное коридорное освещение заставляет все происходящее казаться немного потусторонним, будто это сон, и если бы она только что не объяснялась с консьержем внизу (который, к ее невероятному облегчению, пропустил ее), Рей решила бы, что спит.
Тем более что на улице глубокая, непроглядная ночь.
Она с нарастающим шумом в ушах подходит к знакомой двери, мягко ступая по ковролину. В горле давно пересохло, а язык будто онемел — как она вымолвит хоть звук, непонятно.
Остановившись и собравшись с духом, Рей все же заносит руку и стучится, и в тишине погруженного в сон дома это выходит пугающе громко.
Несколько секунд на то, чтобы дыхание вконец улетучилось, а в голове от волнения образовалась парящая пустота, и вот за дверью слышен шум, а потом и замок щелкает.
Кайло предстает перед ней в одних пижамных штанах и с немного безумным взглядом, который при виде нее сразу делается потухшим. Ее сердце, затрепыхавшее было при виде него, в отчаянье падает.
— Извини, что разбудила, — голос не слушается и выходит хрипло и слабо.
— Я не спал.
— Можно пройти? — робко спрашивает она.
Кайло молча сторонится, пропуская ее внутрь.
Что-то внутри его квартиры настораживает, выглядит иначе, и, присмотревшись, Рей понимает, что куда-то делся телевизор и одна дверь встроенного шкафа, где она когда-то пряталась.
Впрочем, красноречивее всего говорят разбитые костяшки на его руках.
Кайло держится в стороне от нее, словно не хочет приближаться. Ну, пожалуй, это она заслужила.
Она достает и выкладывает на кухонную столешницу его черный блокнот.
— Прости, что забрала, — виновато добавляет она к этому извиняющемуся жесту.
— Ты только за этим пришла? — сузив глаза, спрашивает он. Его голос тоже далек от самообладания — дрогнувший и глухой.
— Нет.
— А что тогда?
— Попросить прощения и… — она осмеливается первой сделать несколько шагов навстречу ему, несмотря на его напускную сдержанность, — сказать, что я не из-за того, что там в конце было написано, сбежала… Я не дочитала… Я… не боюсь… — ох, как нескладно получается, — то есть нет, я боюсь… Но я не хочу бояться. В смысле, я не хочу бояться с тобой, потому что я очень тебя люблю, — как же скверно выходит! — И я просто хочу сказать, что я подумала… Может, ты… переедешь? Ко мне.
Кайло молчит.
— Если, конечно, простишь, — добавляет она упавшим голосом.
Но Кайло продолжает молчать, он даже стоит не прямо к ней, а вполоборота и смотрит непроницаемым взглядом.
Рей долго глядит прямо ему в глаза, но ответа не следует.
— Хорошо, — только и произносит она тихо, уяснив, что уйдет ни с чем, а потом, свесив голову, направляется к входной двери.
Но стоит ей распахнуть ее, как та тут же захлопывается перед ее носом. Руку Кайло она замечает сразу, а обернувшись, видит и его самого.
— Стоять, — тихо, но твердо приказывает он. В темноте прихожей выражения его лица не различить, но то, как он наклоняется к ней, говорит само за себя.
Рей прикрывает глаза и задерживает дыхание, и от этого касание его губ ощущается острее обычного. А еще потому, что она не до конца была уверена — поцелует ли. Словно в первый раз.
Кайло толкает их к стене, и Рей оказывается плотно прижата к ней. Она торопится скинуть сумку и стянуть с себя куртку, а он будто и не замечает всей этой возни — его ладони гладят кожу под ее пижамной майкой.
Все происходит очень быстро: стянутая тут же одежда — все, за исключением спущенных им штанов, а ею — джинсов и так и не расшнурованных осенних ботинок, пара минут порывистых, жадных поцелуев, и вот они добираются до кухонного острова — первой подвернувшейся им поверхности, чтобы утолить острую нужду друг в друге и в близости и избавиться и от ее и, как теперь она ясно осознает, от его страхов.
Кайло придавливает ее грудью к искусственному камню — холодное прикосновение заставляет вздрогнуть, но и это ощущение сейчас кажется волнующим. А то, как он двигается в ней — сплошное животное удовольствие, так она жмурится и стонет, не в силах связать даже двух слов.