Я засмеялся: – А береты зачем?
– Береты носят по личному усмотрению. Военный головной убор подчеркивает важную роль нашей работы. Все мы солдаты на поле битвы потребления. Хотя, этот элемент одежды носят только самые упоротые сотрудники.
Внезапно я почувствовал себя пьяным и разбитым. Мне очень сильно захотелось спасть.
– Аннушка, отвези меня домой, пожалуйста. Что-то я устал, – попросил я коллегу.
– Не вопрос, – сказала она.
Через несколько минут мы уже сидели в салоне автомобиля, и я, уткнувшись в окно лбом, с закрытыми глазами плыл на волнах алкогольного транса. Из машины я выходил с трудом – с ярко выраженными нарушениями координации. Аннушка взяла меня под руку и помогла добраться до квартиры. В комнате она помогла мне раздеться и лечь в кровать. Во время этого процесса у нее из-под одежды выскользнул кулон на тонкой серебряной цепочке. Украшение было сделано в виде жука-скарабея, который в какой-то момент расправил удивительные крылья нефритового цвета и издал жужжащий звук, после чего я отключился.
Инициация
Последующие дни и недели прошли в рабочей рутине. Я продумывал стратегии противодействия антиконтенту, согласовывал их с Владимиром Семеновичем, после чего доводил задачи Георгиевскому. Практически каждый вечер я выпивал немалую порцию алкоголя, который покупал в магазинчике недалеко от офиса – этот лучик света в хмуром царстве мне показали коллеги. Разбавленный спирт помогал подавить чувства брезгливости и мерзостности к окружающей действительности, к своей работе, да и к себе самому, выполняющему эту работу. С каждым разом я все острее ощущал свою причастность к грязному делу, и алкоголь помогал мне заглушить эти чувства. Я все реже убирал маску от своего лица, и мне стало казаться, что я все больше становлюсь похожим на Владимира Семеновича, который также топил свою печаль, правда, в другом дурмане. В один из дней меня вызвал к себе начальник. Я как раз заканчивал разработку стратегии противодействия вирусному ролику кришнаитов, который активно набирал популярность на youtube, и подумал, что вызов связан с этим вопросом. Клип представлял собой непродолжительное видео, явно снятое на дорогую камеру с применением продвинутой системы стабилизации изображения. Картинка была сочной, плавной и не дерганной. По улице Богдана Хмельницкого шла группа кришнаитов – до 15 человек, между которыми ловко маневрировал оператор. Парни и девушки в разноцветной одежде просто шли по улице и пели мантру «Харе Кришна, Харе Рама» под сопровождение аккордеона и всевозможных ударных инструментов – от больших барабанов до каких-то маленьких звонких медных тарелочек. За процессией наблюдал какой-то парень в хорошем дорогом костюме и с авторитетной черной кожаной папкой в руке. Вначале на его лице появилась улыбка, а когда толпа свернула с улицы к Владимирскому кафедральному собору, он, непроизвольно выронив папку из руки, пошел вслед за ними. На этом ролик обрывался. Почему-то от этого карнавального действа становилось радостно и светло на душе. После просмотра видео у меня возникло, прям, непреодолимое желание идти в неважно каком направлении за этими ребятами и слушать их музыку и гимны, как это сделал случайный герой видео. И я действительно надевал наушники, запускал ролик по кругу, и направлялся из офисного центра куда глаза глядели. Я перебирал ногами и не думал ни о чем, словно крыса, идущая за играющем на дудочке крысоловом. В ушах просто играла музыка и незатейливые слова мантры, а в голове воображались веселые девушки и парни в разноцветных одеяниях. И я был частью этой компании, музыки и молитвы. Не заметив выступ на земле, я споткнулся и упал, из-за чего штекер наушников вырывало из разъема моего смартфона. Отряхивая испачканные штаны, я уже понимал, как нужно противодействовать этому контенту. Цель ролика – с помощью музыки, гимнов и обилия разноцветных одежд погрузить человека в состояние отрешенности от мира и мыслительного процесса. В перспективе это настрой должен был продолжиться в человеке и после завершения ролика. Что это означало на практике: с исчезновением мыслей прекращалось и потребление контента, более того, возвращение к обычному состоянию происходило путем осознания себя. Это было сродни процессу осознания Сиддхаттха Готама, но в сильно усеченном виде. Условно сравнить это можно со вспышкой на черном небе, только очень маленькой и непродолжительной. Но, как известно, все большое начинается с малого, поэтому негативные последствия для корпорации «АйДи» были очевидны. Нужно было создать блокирующий нарратив, который бы нивелировал антиконтентный эффект ролика. Цветной палитре надо было противопоставить серые и выцветшие тона, музыке – тишину, мантре – крепкую языковую формулу. Говоря без экивоков, стремление к отрешению должно разбиться о свою противоположность – Бог на глазах потребителя должен превратиться в демона. В голове вырисовывалась картинка: заброшенный деревянный дом с сорванной крышей и пустыми оконными рамами, из которого выглядывает мужик с огромной седой бородой, так сказать постмодернистическое изображение Бога в духе американских мультфильмов на библейскую тематику начала 90-х годов прошлого века, только не в белой, а черной бомжовской одежде. Какое-то время мужик смотрит на зрителей без слов, но потом громким голосом, словно небо прорезает раскат грома, говорит: – Вы кто такие? Я вас не звал! Идите на хуй! На этом моменте ролик обрывается. Блокирующий клип следовало запускать сразу после завершения ролика «кришнаитов», а еще лучше перебивать его в середине просмотра. Возможности для этого у корпорации «АйДи» были. Эффект клипа кришнаитов уничтожался на корню. Когда я зашел в кабинет начальника, Владимир Семенович сидел спиной к столу, тихо играл на гитаре и так же тихо пел: