Гаврик встали из-за стола, потушил окурок в кровавую лужицу возле стола и направился к выходу.
– Леночка, пусть здесь все уберут, – сказал он, выходя из кабинета, после чего остановился и, указав рукой на меня, добавил – теперь Глеб Аркадьевич ваш новый руководитель.
В коридоре послышались редкие аплодисменты.
День архара
Коллеги по департаменту отнеслись к моему повышению спокойно, если не сказать безразлично. Возможно, они просто создавали такой вид, скрывая истинное отношение к ситуации с Владимиром Семеновичем, и моему внезапному продвижению по карьерной лестнице. В этот же вечер я пригласил их к себе домой, где мы распили несколько бутылок спирта, но и там после энного количества стопок они не сказали мне ничего стоящего, даже в лицо никто не плюнул. Устав слушать алкогольные разговоры на пустые темы я попросил их оставить меня, после чего допил весь оставшийся спирт, и заснул, сидя за столом. Утром у меня ужасно болела голова, к тому же сильно тошнило. Нужно было приходить к рабочему состоянию, поэтому пришлось применять старую рабочую формулу – лечить подобное подобным. После стакана спирта, мне действительно стало полегче, но и вновь окунуло в состояние алкогольного опьянения, пусть и не такое сильное, как вчера вечером. Отыскав карточку с телефоном водителя, я набрал Ростислава. Приятный сильный мужской голос сообщил мне, что машина ждет меня напротив подъезда. Ростислав оказался худощавым молодым человеком до 30 лет с лицом, сильно напоминающим известного австралийского актера Рассела Кроу. Когда я вышел на улицу, он был не в машине, а стоял у пассажирской двери. Я протянул ему руку, он крепко сжал ее, представился и открыл заднюю дверь черного корпоративного мерса.
– Глеб Аркадьевич, ваша новая маска готова, – сказал Ростислав уже в машине, – когда хотите забрать?
– Хоть сейчас, – сказал я, и водитель, одобрительно кивнув, нажала на педаль газа.
Автомобиль привез меня к «Украинскому дому», который в прежние времена был посвящен низвергнутому вождю Октябрьской революции. Ростислав быстро выбежал на улицу, чтобы открыть пассажирскую дверь, но я опередил его. Впрочем, на заметку взял, что отныне мне не стоит утруждать себя дерганьем ручки. Вход в здание охраняли преторианцы, которые никак не отреагировали на мое приближение, вероятно, черный мерс выступил определенным маркером, подчеркивающий статус вышедшего из него человека. В темном вестибюле в глаза бросилась большая скульптура человека из белого камня, в котором читались черты Владимира Ленина, несильно замаскированного под демона – к голове Ильича были приделаны небольшие рога с заведенным назад, а затем вздернутыми к верху концами. Но в большей степени демонический эффект создавали не эти отростки, а подсветка – к подбородку Ленина крепился небольшой фонарь, который бил в голову статуи снизу вверх ярким пучком красного света, затемняя впадины и выделяя выпуклости его лица. Из-за игры света под носом, под глазами и надбровными дугами формировались темные зоны, а щеки, нос и зона над глазницами наоборот были сильно подсвечены. Поэтому лицо Ленина больше походило не на человеческое, а на глиняную маску персонажа фильма «Гости из будущего» – космического пирата Весельчака У, только с пятачком вместо носа. Впрочем, демонический вид идеально и гармонично дополнял образ вождя захлебнувшейся у западных границ империи мировой революции. За памятником располагался огромный стеллаж с бесчисленным количеством полок, на которых виднелись сотни золотых масок. Подойдя ближе, я разглядел в некоторых ликах черты известных деятелей культуры, науки и политики. Неожиданно в вестибюле зажегся свет, и я увидел перед стеллажом небольшой стол, за которым спиной ко мне сидел какой-то мужчина. Вся столешница была завалена каким-то хламом: стаканами, бутылками, бумагами, столярными и слесарными инструментами. Почувствовав мое присутствие или услышав шаги, мужик обернулся ко мне, вытянул руку, широко улыбнулся и радостно воскликнул протяжное «о». Человека я сразу узнал, но почему-то не удивился. Я давно догадался, что Кузня собирает лучших представителей культурной интеллигенции в рамках своей зоны ответственности. А это был топовый персонаж, хорошо зарекомендовавший себя в деле потребления вербального и визуального контента, как в среде либерально-гомосексуального истеблишмента, так и в рядах патриотически-анальных элит. Михаил Рефремов был в форме советского подполковника времен Великой Отечественной войны. Китель его был расстегнут, волосы растрепаны, лицо опухшее, а глаза заторможенные и стеклянные. Все признаки затяжного и беспробудного пьянства.