– Жизнь полна соблазнов, перед которыми очень сложно устоять. Но что будет потом, когда все закончится? Удовольствие мимолетно, а чувства подлости и предательства останутся в моей памяти навсегда, – почему-то подумал я. При этом в голове зазвучали и другие доводы: – самые красивые женщины мира готовы разделись с тобой ложе. Такого шанса больше никогда может не возникнуть. Я колебался. Закрыв глаза, я стал мысленно возводить в памяти черты Ольги – овал лица, губы, нос, глаза. Она не только была не хуже гурий, она давал им фору всем вместе взятым. Помимо прекрасных внешних данных, она была умна, сдержана и приятна в общении. Мы с ней одинаково думали, одинаково ощущали этот мир и чувствовали другу друга, как во время интимной близости, так и после нее. Гурии могли подарить только плотскую утеху, которая после пика соития неизбежно сводится к пустоте, безразличию и одиночеству. К тому же гурии раздвигали свои ноги не передо мной, а перед висящей у меня на груди звездой Бафомета. Я поднялся с кровати, и под удивленные взгляды самых красивых женщин этого мира направился к выходу из сада гурий.
Микаэл
Вечером после моего посещения сада гурий ко мне пришла Ольга. Она подарила мне одну из самых сладострастных и ярких ночей с момента нашей близости. Я понял, что так моя возлюбленная благодарила меня за волевое решение, которое я принял в окружении 72 самых прекрасных нимф, справившись с искушением и возвысив ее над всеми женщинами мира. После акта любви мы долго лежали в обнимку и молча смотрели в окно, за которым горели окна далеких домов и, как всегда, моросил дождь. А потом она заговорила: – Глеб, я боюсь за тебя.
– Почему? – спросил я.
– Скоро Виндзор поедет на территорию соседнего филиал «АйДи», где соберутся генеральные директоры всех представительств корпорации. Приближается момент истины, – сказала она.
– Четно говоря, я периодически думаю об этом. И чем дольше размышляю, тем мне меньше хочется выполнять подвиг, – ответил я.
Ольга встала с кровати, подошла к своей сумочке, достала из нее пачку сигарет с зажигалкой и закурила.
– Что будет со мной после броска копья судьбы? Не знает никто. Что если мне придется вечно переживать немыслимые мучения. И черт с ним, если это приведет к чему-то светлому – тотальной победе над тьмой. В лучшем случае мы выиграем бой. Ради кого? Потребителей, которые давным-давно превратились в уткнувшиеся в голубые экраны зомби, и самое страшное, чрезвычайно довольные этому, – сказал я, взяв у нее подкуренную сигареты, – я люблю тебя, мы счастливы и нам никто не мешает жить. Неужели стоит разрушать это ради иллюзии, которая может растаять как мираж в пустыне в одурманенных обезвоживанием глазах пилигрима.
– Ты не прав, – парировала Ольга, – не все люди превратились в зомби. И удар копья судьбы может вернуть к истинному предназначению человека множество заблудших душ.
– В чем истинное предназначение человека? – спросил я.
– Ты получил ответ на этот вопрос в саду гурий, – сказала Ольга, после чего стала быстро одеваться.
Конечно, Ольга была права. Я прекрасно знал и понимал это, но как обычному человеку мне хотелось удерживать свое счастье как можно дольше. Впереди была пугающая неизвестность. Впрочем, ждать развязки оставалось недолго. Несколько дней спустя ко мне в кабинет в одеянии канцлера явился Степан Гаврик, который сообщил, что Уильям Виндзор на день уедет в командировку, поэтому на это время мне придется разделить трон в зале «ока потребления» со вторым регентом.
– Первую половину дня сигнал будет принимать Николай Ватутин. Ну а затем эта честь или ноша, зависит от твоего восприятия, выпадает тебе, – ухмыльнулся Гаврик.
По словам Степана, перед тем, как взойти на трон, мне необходимо будет пройти еще один обряд, который должен помочь мне справиться с негативными последствиями процедуры.