Камера дернулась в ее руке, и в кадр вошел Иван Ухгад, который также был с голым торсом.
– Увы, дорогой Глеб Аркадьевич или Сергей Александрович, впрочем, это не столь важно, но сегодня подсудным выступаешь ты, – сказал генеральный директор корпорации «АйДи», – дело в том, что согласно сложившейся традиции, в ритуале на Йом-Киппур неизменно принимают участие два козла. Одного приносят в жертву. Второй принимает на себя все человеческие грехи, и его отпускают в пустыню вечной пустоты. Но если ты думаешь, что таким образом козел освобождается, то сильно ошибаешься.
Камера вновь дернулась, в этот раз в левую сторону, и в экране показался Степан Гаврик.
– Козла в пустыне может ждать все что угодно, – захихикал Гаврик, – от садистов ментов с палками-проникалками до таинственных змей, высасывающих мозги своих жертв.
В смартфоне вновь показалась Ольга.
– На самом деле все прозаичней. Каждый год осенью происходит великая битва добра и зла, в которой победу всегда одерживает свет. Хотя победа эта так – фальшивка, как попытки ЗАО «Генератор света» вернуть человечество к духовному росту. Банкротство этой компании неизбежно. Вопрос времени. А все потуги – агония умирающего гиганта. Человечество уже давно перешло духовный Рубикон. Люди, словно свиньи, способные только потреблять то, что навалят им в корыто производители контента. Всем плевать, что за эту похлебку чуть позже с них возьмут по самому высокому тарифу – шкурой, мясом, костями, а главное – внутренним светом, – сказала она.
Смартфон вновь перехватил Иван.
– Тебе выпала честь сыграть свою главную роль – изобразить крылатого воина, бросившего вызов самому Микаэлу. Еще один эпизод вечной битвы, еще одно поражение тьмы. Но не переживай, все произойдет очень быстро. Когда бой закончится, ЗАО «Генератор света» объявит триумф, а я вновь скромно сяду в свой трон, – сказал Ухгад, улыбаясь, – Световой поток дает самое большое удовольствие – превосходство, силу, власть и безграничное блаженство. Он как наркотик, к которому легко пристраститься и невозможно отказаться. И уже очень скоро все человечество – до последнего жителя отдаст мне весь свой внутренний нектар.
Смотря в экран и слушая эти слова, меня переполняли чувства горечи и безысходности. Я осознал, что с первого дня в Кузне меня вели к этому дню как тупого осла, который шагает вперед из-за маячащей перед ним морковки, подвешенной на удочке в руках сидящего на спине погонщика. Меня ловко обвели вокруг пальца, создав иллюзию великого подвига, который я должен совершить во имя света. Но самым горьким и обидным было то, что в этой махинации первую скрипку играла та, которую я любил всем сердцем.
– А теперь мы покажем тебе контент, который пользуется самым высоким спросом с момента появления цивилизации, – сказал Иван, и поставил телефон на отдалении, так, что всех участников видеоконференции стало видно во весь рост.
Все действо происходило в небольшой комнате, похожей на обычную спальню с большой кроватью, устеленной золотой простыней. Ольга встала на кровать на четвереньках и принялась активно заглатывать возбужденный член Ивана, который встал справа от камеры смартфона. Сзади к ней подошел большой белый козел, который закинул передние лапы ей на ягодицы, стал тыкать своим половым органов в ее промежность. Гаврик не принимал участие в этой вакханалии, а сидел вблизи на своем бардовом пуфике и внимательно наблюдал за происходящим. От этой картины у меня потемнело в глазах и кольнуло в сердце. Я был раздавлен и уничтожен, одновременно неистовая злоба, ненависть и нечеловеческое горе разрывали меня изнутри. Мне хотелось одновременно кричать, плакать и нещадно рубить своих врагов мечом или топором. Я со всей силы швырнул телефон об пол, из-за чего он разлетелся на куски, и одномоментно лишившись сил, упал на колени, схватившись рукой за сердце, в которое, как мне показалось, кто-то вогнал острый стилет. Преодолевая физическую и душевную боль, я попытался сорвать с себя козлиную голову, но у меня ничего не получалось – кавказские мастера выполнили свою работу безупречно. От отчаяния я стал выкрикивать строки:
– Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои вполукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.