Только когда Настя пошла в школу, я сумел спокойно вздохнуть. К тому времени я уже возглавлял компанию, куда десять лет назад пришел скромным курьером, и на моих плечах были в основном организационные обязанности. Несколько дней в месяц для меня были настоящим адом, кроме того каждые полгода я хватался за голову и просиживал целые ночи с бухгалтерами, разбирая документы. А так я был относительно свободен и мог быть дома уже в седьмом часу. Школа была рядом с домом, не надо даже переходить дорогу, так что Настя приходила сама, разогревала обед и садилась за уроки. Она всегда была самостоятельной девочкой, так что я был за неё спокоен. Иногда она даже готовила нам двоим ужин, однако её кулинарная фантазия была настолько бурной, что приготовленное блюдо чаще всего сразу летело в мусорное ведро, а мы с ней шли ужинать в ближайшее кафе. Уже много позже я раскусил, что Насте просто не по вкусу моя стряпня, а потому она ищет любой предлог, чтобы перекусить вне дома. Впрочем, потом моя дочь сообразила, что совершенно необязательно готовить какие-то виртуозные супы, и папа вполне может довольствоваться бутербродом. Конечно, это не самая лучшая еда для ребёнка, однако я помнил, как в детстве изводила меня мать, уговаривая съесть ещё ложечку безвкусной овсяной каши, поэтому не особо следил за тем, чтобы Настя питалась только полезными вещами. Я успокаивал себя тем, что кашу она и так ест на завтрак, а в школе обедает вполне цивилизованной едой.
Когда Настя была в третьем классе, к нам в контору пришла молодая женщина, которая сразу привлекла моё внимание. Первым, что я заметил, когда мне представили кандидатку на вакансию бухгалтера, был тёмно-красный свитер, сидящий так плотно, что через него явственно проступали очертания белья. Женщину звали Валерия, внешне она мне не понравилась чрезвычайно, однако её профессиональные навыки были хороши, послужной список солиден, а потому после небольшого собеседования я взял её к себе. Она красила волосы в рыжеватый цвет, носила узенькие очки в металлической оправе, а выражение лица всегда была такое, как будто Валерия постоянно испытывала чувство невероятной брезгливости. Кроме того, новая бухгалтер душилась какими-то чрезвычайно приторными духами, и поначалу именно из-за этого мне было трудно находиться с ней в одной комнате. Но вскоре я обнаружил, что у Валерии недюжинный талант рассказывать самые невероятные истории и отличное чувство юмора. Так что я, сам не замечая как, зачастил в бухгалтерию. По первости я придумывал для самого себя самые разнообразные предлоги, а потом махнул рукой и приходил просто так. Валерия угощала меня яблочным пирогом собственного изготовления, коллеги перешептывались и украдкой бросали на меня косые взгляды, а я хохотал от всей души, слушая очередную байку.
На вечере, посвященном восьмому марта я, пожалуй, был единственным мужчиной, который не напился до невменяемого состояния, однако я выпил достаточно, чтобы набраться храбрости и поближе познакомиться с Валерией. Казалось, она не возражала против моих настойчивых ухаживаний. Я попробовал её губы на вкус, прикоснулся к талии, туго перетянутой широким поясом. Дальше зайти мне не удалось, но, кажется, поцелуй понравился нам обоим, потому как на следующий день в обеденный перерыв Валерия пришла ко мне сама, обвила шею руками и поцеловала последовательно в лоб, в подбородок и ухо. Почему-то у неё это получилось забавно и мы оба расхохотались. Я снял с неё очки, взял её лицо в свои ладони и долго смотрел в её смеющиеся глаза, удивляясь, как я с самого начала не разглядел, насколько она красива. Потом последовал поцелуй, к сожалению, непоправимо короткий, потому что в дверь постучали и следующий час мне пришлось общаться с парочкой взбешенных клиентов, не потрудившихся прочитать договор.
С Валерией мы смогли встретиться только на следующий день, да и то мельком, успев только быстро кивнуть друг другу. Неделя выдалась тяжелой, я бесился, требуя от подчиненных собранности, курьеры носились, сломя голову, у бухгалтеров не было ни единой свободной минутки, они и без того заканчивали работать в районе девяти часов. В пятницу я поймал Валерию в коридоре и, не теряя времени даром, пригласил её сходит завтра со мной пообедать. К моему удивлению, она отказалась от ужина в ресторане, зато сама предложила просто прогуляться по Парку Победы. Мы договорились встретиться завтра в двенадцать дня. На следующий день с утра я отвёз Настю к двоюродной сестре, которые давно приглашала нас в гости, вернулся домой, оделся более-менее прилично и поехал на встречу. Я запарковал машину на проспекте Гагарина, а сам помчался к метро за цветами. Розы показались мне слишком официозными, поэтому я взял целую охапку разноцветных хризантем — рыжих, розовых, красных. С Валерией мы договорились встретиться на выходе из метро, и битых полчаса я простоял там с пышным букетом, отчего-то отчаянно смущаясь. Мне вдруг показалось нелепым дарить цветы на первом свидании, да и само свидание почему-то казалось фарсом. Но когда появилась Валерия, все мои сомнения улетучились без следа, потому что первое, что я от неё услышал, были слова "Привет, начальник! Значит, слушай сюда. Возвращается муж из командировки…".
Следующие два часа мы гуляли по парку, причем к концу второго часа я уже стал серьёзно опасаться, не случится ли у меня грыжа от непрерывного хохота. Потом мы немного посидели в кафе со странным названием "Мыши", ещё немного прошлись по городу и разошлись по домам. Проводить себя Валерия не позволила, на прощание я получил только быстрый поцелуй.
Дальнейшие события легко предугадать. Мы встречались, целовались, спали друг с другом, безо всяких обязательств с чьей-либо стороны. В самом начале наших отношений я делал робкие попытки перейти к чему-то более серьёзному, но каждый раз Валерия горячо возражала. Я не смог даже познакомить её с дочерью, хотя Настя очень хотела познакомиться с тётей, о которой столько рассказывал драгоценный родитель.
Последняя наша встреча с Валерией произошла там же, где и наше первое свидание. Настя, которую я по случаю летней простуды забрал с дачи, снова была у моей сестры, которая лечила её чаем с шиповником и слоёными пирожками. Моя дочь обожала свою тётю и была, кажется, немного влюблена в её сына, двенадцатилетнего школьника, который казался ей совсем взрослым. Каждый раз, когда я отвозил её к ним, дочь бесилась с самого утра, надевала самые невероятные наряды и подолгу вертелась перед зеркалом.
Был выходной день, суббота, и мы отправились на прогулку рано утром, когда ещё в Парке Победы было не так много народу. Я снова купил хризантемы, на этот раз только ярко-рыжие и во время всей прогулки нёс их сам, поминутно рискуя выронить букет от смеха. На Валерии был брючный костюм кирпичного цвета, медные волосы перетягивала зелёная резинка и она казалась мне самой прекрасной женщиной на свете. Не помню, о чем мы с ней разговаривали, кажется, обо всём понемножку. Я ничего не замечал вокруг, глядя только на Валерию, а она видела каждую мелочь, без конца обращая моё внимание то на забавное объявление, то на чудно одетого человека. Мы прошли по тропе героев, обошли детские аттракционы и зашагали по дорожке вдоль ограды. Тут Валерия вдруг посерьёзнела и спросила меня, хочу ли я остаться с ней. Хочу ли я! Бог мой, да в последние несколько недель я мечтал об этом каждый день. Когда я просыпался в своей постели один, то желал быть с ней так сильно, что мне становилось физически плохо от собственного бессилия. Настя потихоньку начинала ревновать, и я не раз слышал, как она называла Валерию злой мачехой, уже догадываясь, к чему всё идёт. Я пытался объяснить дочери, что на самом деле Валерия вовсе не злая и что на наших частых встречах настаиваю я, но Настя не желала этого понимать. Она требовала познакомить меня с Валерией и очень обижалась, когда я отказывал.