— Я не она. Я знаю, я чувствую её жизнь, день за днём. Но у меня своя жизнь, другая, собственная жизнь. Она не совсем радужна и безмятежна, но она моя, моя! А это место… кажется родным, я чувствую, чувствую, что оно родное. Исток. Но в то же время я здесь чужая. Я не хочу, клянусь, я не хочу, чтобы это место было моим, что бы кто ни думал на тот счет. Вы сказали, что хотите домой. Я тоже хочу домой. Я знаю, что… — я набрала воздуху в грудь и выпалила: — Знаю, что Зои вела проект "Амеко". Я помню это почти также как и то, что я была в лагере для дрэев. Иногда мне кажется, что моё и её прошлое сливаются в одно целое, но мой разум не может этого вместить. Мне трудно с этим справиться.
Я всхлипнула и провела по лицу тыльной стороной ладони. Чувствовала, как мои губы дрожат, чувствовала и то, как Игорь молча за мной наблюдает. Наконец, я собралась с мыслями и посмотрела на него с надеждой::
— Это была не я! Вы верите мне? Это была другая, чужая жизнь. Вы верите мне? Ведь если не помнишь, если жил не ты, если был не ты, если… Вы верите мне? Послушайте, вы единственное живое существо во всём здании! Старик Джонс, мистер Джонс не в счет, он давно уже мёртв, только ещё сам этого не понял. Но вы, вы верите мне? Мне нужна, мне необходима ваша вера!
Игорь вскочил на ноги так резко, что я невольно вскрикнула. Ещё не забылся извечный страх, ещё ворочался в душе ужас перед каждым, кто считает себя полноправным хозяином. Но Игорь хозяином не был и страх схлынул так же быстро, как и появился. Мужчина протянул руки вперёд и бешено на меня посмотрел:
— Моя дочь. Моя маленькая дочь не со мной. Верю ли я тебе, Зои? Нет, я тебе не верю.
Игорь медленно опустил руки и отошел к стене.
— Это была не я, — прошелестела я еле слышно.
— Оставим это, — глухо сказал мужчина, скрещивая руки на груди. Когда я, наконец, насмелилась и подошла к нему, Игорь дремал. За долгие годы одиночества он научился спать стоя. Я потрясла его за плечо.
— Послушайте…
Мужчина слегка вздрогнул, с губ его сорвался негромкий звук "ааах" и открыл глаза.
— Послушайте, Игорь, — я смотрела на него пристально, силясь вспомнить то, что пока было скрыто где-то в глубине моей второй памяти. — Что такое "Кратц"?
Стоило мне произнести это слово, как Игорь побелел, вжался и постарался вжаться в стену.
— Нет, — пробормотал он, мотая головой из стороны в сторону. — Нет, нет, нет!
Он глухо закричал, потом схватился обеими руками за остатки волос и с силой потянул их в сторону, вырывая с корнем. Я успела увидеть серо-стальной ноготь на его большом пальце. Потом Игорь повалился на пол и, скуля, отполз в угол. Я посмотрела на него с жалостью. Несчастное, искалеченное существо. Что с ним произошло? Что он делает на минус двадцать седьмом этаже?
Моё внимание привлекла стопка белых листов, исписанных с обеих сторон мажущей шариковой ручкой. Я подошла к столу и бегло пробежала взглядом один лист. Второй. Третий. Мало помалу чтение меня увлекло, и не столько своим содержанием, сколько тем, что в процессе у меня появилось ощущение, что я пытаюсь найти последнюю деталь сложной мозаики. Последняя деталь, и рисунок станет полным, а пока я перебираю ворох разноцветных и бессмысленных кусочков картона, стараясь найти единственный верный.
В молчании прошло около часа. Игорь всё так же скулил в углу, а я всё читала и читала, не в силах оторваться. "Они велели мне вести дневник", "Женщина на мельнице", и, наконец, "Валерия, исчезающая в сумрачном парке". С каждой прочитанной строкой мне становилось всё тяжелее и тяжелее, и, наконец, я в бешенстве опустила на стол руку, сжатую в кулак. Звук получился глухим, а я, наконец, поставила на место последнюю деталь.
Несколько минут я молчала, пытаясь осмыслить прочитанное, хотя скорее я думала о том, что увидела между строк. Потом повернулась к мужчине, забившемуся в угол, и посмотрела на него в упор:
— Что за бред ты написал?
Он взглянул на неё исподлобья и снова опустил взгляд в пол. Я судорожно провела тыльной стороной руки по лицу и вдруг подскочила к нему вплотную.
— Что за бред ты написал?! — отрывисто закричала я ему в лицо, потрясая белыми листами. — Зачем ты придумал эту ложь?!
— Моя девочка, — пробормотал мужчина сонным голосом. Взгляд его был туманным и размытым. — Моя маленькая девочка. Моя Настя. Моя маленькая, маленькая девочка.
— Нет никакой девочки! — закричала я, срываясь на визг. — Нет никакой, никакой маленькой девочки! Ты, недоделанный ублюдок! Дрэй! Дрэй! Дрэй!
— Неправда, — шепнул Вирго Кратц, закрывая лицо руками. Одна рука у него была с длинными металлическими пальцами. Другая обычная, почти человеческая. — Неправда. Неправда. Я не такой. Я человек. Человек. Человек.
Я закричала так, что мой голос эхом раскатился по коридору. Одним движением я отшвырнула от себя белые распечатанные листы, и они с тихим шелестом опустились на пол. Передо мной в углу сжималось измученное, искалеченное существо с ромбовидными глазами цвета густого чая. Вместо ног у него были металлические клешни с кусками искусственной кожи, которая не закрывала целиком кровеносные сосуды и сухожилия. Позвоночник не был скрыт под гибкой пластиной и выступал из спины уродливым горбом. С живота свисали вздувшиеся вены из эластичного пластика, в которых образовались тромбы, и кровь с трудом циркулировала по организму. Нижней челюсти не было, вместо неё была установлена небольшая пластинка с металлическими подобиями зубов. Кожа на лице была полностью заменена на искусственную, сине-голубую, а вот на голове была настоящая, родная. На макушке росли редкие рыжеватые волосы. Вирго Кратц, наш домашний монстр и беглец номер один.
Фриззе
Вирго Кратц был одним из самых маленьких и хилых Аидрэ-дэи. Аяснийка, которая его вынашивала, была поражена неизвестным недугом, который убил её за какие-то полгода. Вирго родился на полтора месяца раньше срока и остался в живых только потому, что его выходили аясны, которые никогда не делили младенцев на своих и чужих. Он рос слабым и болезненным ребёнком, который почти не принимал никакого участия в детских играх и часами неподвижно сидел на пустынном морском берегу, играя с песком и глядя на водную рябь. К тому моменту, когда ему исполнилось десять, он выглядел едва ли на шесть-семь лет, и ни о какой трансформации не могло идти и речи. Вирго оставили подрасти ещё на пару лет и именно эти годы стали ключевыми в его развитии. Кратц быстро миновал пору детства и сформировался почти во взрослую, разумную личность, обладающую своеобразным характером и образом мыслей. В двенадцать лет Вирго Кратц едва достигал до пояса среднему айснийцу, зато в разговоре легко мог дать фору любому взрослому. Вирго был умён, пожалуй, даже слишком умён для ребёнка. Если бы вам надо было характеризовать Вирго одной фразой, то вы бы сказали, что "этот дрэй никогда не разрывал упаковку на подарках". Даже в детстве. И хотя подарков никто Вирго не дарил, вы могли бы быть уверенным, что если бы кому-то пришло в голову что-то подарить Кратцу, то он бы непременно разрезал упаковку специальным ножом. Он был спокойным и хладнокровным, целеустремленным и разумно самоуверенным. Эти качества и позволяли ему всегда быть на шаг впереди других.
Именно Вирго Кратц выяснил, что камни, собранные в мавкином лесу были не совсем обычными камнями. Впрочем, то, что некоторые из этих камней обладали удивительными свойствами, было известно и до него. Несколько камней можно было сложить в определённый рисунок, перемешать, а потом наблюдать, как они сами собой медленно возвращались в изначально заданное положение. Полежав рядом некоторое время, камни вступали в связь, которая не прерывалась даже на довольно значительном расстоянии. Связь требовала сближения, и камни стремились восстановить максимально тесный контакт.
Чаще всего камни использовали дети, которые с их помощью без труда могли забредать далеко в лес, точно зная, что камень выведет их обратно к своей паре, оставленной в потаённом месте. Но и взрослые аясны стали употреблять камни для самых разнообразных нужд. В основном камни (их называли триеллинами, то есть неразлучниками) были полезны родителям, которые хотели всегда знать, где находятся их дети. В триеллинах прорезали дырочки и носили их на шее, хотя от любого стороннего воздействия камни теряли часть своей силы. Кто-то говорил, что триеллины это скелеты моллюсков, которые живут на самом дне моря Дэу. Кто-то утверждал, что тут не обошлось без всемогущей Фриттэ, которая и породила триеллины. Но все сходились в одном, у камней есть душа, которая настойчиво требует воссоединения с ей подобными.