Охранник дошел до своих обеспокоенных товарищей.
— Почему так долго?
— Всё в порядке, — он поднял руки в успокаивающем жесте. — Мальчику стало плохо, я дал ему снотворного.
— Я занесу в рапорт.
— Хорошо.
Пара шагов до ниши в стене. Вирго сделал шаг назад и кашлянул, два охранника оглянулись как по команде, не увидели ничего подозрительного и обменялись рассеянными взглядами. Охранник прокрутил в пальцах маленький конверт, порошок взметнулся небольшим облачком.
— Один, — шепнул Кратц, наблюдая, как валиум попал в первый стакан. — Два.
Ему снова пришлось закашляться, чтобы отвлечь внимание охранников от стаканов с молоком.
— Три, — пробормотал Вирго, прикладывая к горячему лбу холодную металлическую ладонь. Когда он провёл ею по шее, оказалось, что пальцы были в чем-то влажном. Поначалу Кратц решил, что это обычный пот, но потом почувствовал сладковатый запах крови. По кровеносной системе Вирго циркулировала кровь двух видов, красная по ещё оставшимся настоящим венам, и бледно-синяя по искусственным. На пальцах остались розоватые следы.
— Пот с кровью, — пробормотал Кратц, откидывая голову назад. — О, господи, пот с кровью, а молоко с валиумом. В этом что-то есть. В этом определённо что-то есть.
Он засунул пальцы в рот и уставился на охранников. В руке каждого уже был стакан с молоком. Оставалось надеяться только на то, что валиум не изменит привычный вкус молока и вместе с молоком попадёт в желудок. Надежда в какой-то мере не оправдалась.
— Они изменили состав? — поинтересовался один из охранников. У него была ярко-рыжий капюшон, пристегивающийся к фирменной куртке, и от этого дрэй был заметнее других.
— Я ничего не слышал об этом, — сказал второй, подозрительно глядя на молоко. Охранник уже знакомый Вирго бросил на него бешеный взгляд, в котором к удивлению Кратца читалась не только паника, но и злость перед возможным неповиновением. Всё в интересах корпорации, даже если её интересы представляет жалкий мальчишка. Интересы всегда представляет сильнейший. По крайней мере, так считали дрэи.
— Они изменили, — сказал дрэй так поспешно, что Кратц поморщился. Поспешность прозвучала чертовски подозрительно, но охранники не обратили на неё внимания.
— Ясно, — кивнул дрэй в оранжевом капюшоне. Он поднёс стакан ко рту, сморщился, но выпил залпом. Его примеру последовал второй. Третий помедлил, бросил бешеный взгляд на дверь, за которой прятался Вирго и сделал большой глоток. И ещё, ещё, так до самого дна. Когда он отставил стакан на стойку, на его подбородке осталась мелкая белая крошка. Это почему-то показалось Вирго таким отвратительным, что он на мгновение задохнулся, а потом беззвучно расстался с недопереваренным ужином.
Спустя двадцать мучительно долгих минут, каждая из которых была равна целому году, троих охранников, наконец, сморило. Они не уснули, но движения их стали вялыми, взгляды перестали подолгу фокусироваться на предметах. Вирго, который всё это время просидел на полу, баюкая ноющую руку, понял, что настала пора действовать. Он медленно приоткрыл дверь и вышел в коридор.
— Стой! — вяло окликнул его охранник в оранжевом капюшоне. Он шатался как пьяный и, судя по всему, с трудом осознавал, что вообще происходит. Его рука скользнула к кобуре. Кратц это предвидел.
— Ни шагу больше, — сказал он шепотом, но так, что охранник вздрогнул. Он широко открыл глаза, посмотрел на Вирго с трепетом и осел на пол. С уголка его рта закапала слюна. Другой охранник издал хриплый горловой звук.
— А что? — спросил Кратц, выставляя в его сторону "осу". — Что-то не так?
Охранник закрыл глаза, погружаясь в знакомое Вирго состояние блаженного бездействия, когда не хочется шевелить ни рукой, ни ногой. Кратц удовлетворённо кивнул.
— Вот и правильно. Мы крепко спим и не беспокоим папочку. Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо.
Короткими перебежками, прислушиваясь к каждому звуку Кратц добрался до лифта. Без особых трудностей спустился на третий этаж и вошел в пищеблок. Оборудование работало в автоматическом режиме, и до четырёх утра он мог не опасаться того, что будет замечен. Вирго обмотал больную руку собственной жилеткой и открыл дверцу лифта, подающего продукты на нижние этажи. Кабина была шириной два на полтора метра и высотой в метр. Тонкая пластиковая перегородка делила её пополам, Вирго выломал её одним ударом металлической руки. На панели управления выбрал двенадцатый этаж, втиснулся в кабину и закрыл герметическую дверь.
Воздух из кабины откачался так быстро, что в первую секунду Кратц решил, что разучился дышать. Потом понял, закрыл глаза и постарался расслабиться. Внутренние часы отсчитали тридцать секунд, после чего у Вирго поплыли перед глазами красные круги. Он сглотнул, напряг мышцы шеи и спустя ещё двадцать секунд со всей силы ударил кулаком в пол. Этого оказалось мало, тогда Кратц ударил коленом, и так ещё и ещё, пока кабина не затряслась. Датчик на стене заморгал красными огоньками, выдавая ошибку. Кабина остановилась, возобновилась подача воздуха. По прикидкам Вирго сейчас он находился в нескольких метрах от вентиляционной шахты.
Кратц не рассчитывал на то, что ему удастся выбить ногами пол, а вот верх кабины казался достаточно хлипким, чтобы выдержать несколько хороших ударов. Места для размаха почти не было, однако Вирго удалось пробить крошащийся под пальцами пластик, расширить образовавшуюся дыру и встать в полный рост. Он потянулся до хруста, потёр больную руку и схватился за перекладину лестницы, предназначенной для починки лифтов. Сильно заболело левое плечо, боль отдалась в стене, но Вирго знал, что сейчас ему необходимо полностью отключиться от собственных ощущений. Всё что ему было нужно, так это холодно и расчетливо подавать команду своему усовершенствованному телу, чтобы металлические конечности спокойно выполняли возложенную на них работу.
Вирго стиснул зубы и пополз вверх по лестнице. Он старался не напрягать правую руку, но периодически на неё всё равно приходилась какая-то нагрузка, и тогда Кратц злобно шипел, проклиная самого себя. Это был первый и единственный раз в его жизни, когда он пожалел о том, что трансформация тела не была доведена до конца. Если бы это было сделано, он бы и не вспоминал о боли, методично выполняя то, что должен. Если бы процесс был завершен, у него бы не оставалось отчаянно ноющей плоти. Но эта мысль покинула Вирго так же быстро, как и появилось. У него была свобода воли и совести, а это было дороже всего на свете. По сравнению со свободой всё остальное не имело никакого значения.
Лестница закончилась у широкого отверстия, из которого тянуло холодным воздухом. Вирго заглянул в него, увидел множество красноватых огоньков на стенах, подтянулся и влез вовнутрь. С его правой ноги соскользнул ботинок из плотной ткани и упал вниз на лифтовую кабину. Звук его падения заставил Кратца вздрогнуть и прибавить ходу.
По вентиляционной шахте ему пришлось двигаться ползком. Анатомия дрэев была не предназначена для таких способов передвижения, но Вирго был дрэем, не прошедшим трансформацию, и это сыграло ему на руку. Он полз вперёд так быстро, что ветер шумел у него в ушах. По крайней мере, так казалось Вирго.
Протяженность вентиляционной шахты была около двух километров. Всё это время Кратц двигался вперёд, движимый скорее внутренним компасом, нежели имеющейся информацией о расположении шахт. Несколько раз он сбивался с пути, начинал кружить на одном месте, рискуя заблудиться в лабиринте переходов, но каждый раз выбирал верное направление и неуклонно приближался к выходу. В шахте было темно и очень холодно, красные огоньки на светах служили только указателем пройденного пути. Спустя два с половиной часа с тех пор, как Вирго разделался со своими товарищами, он добрался до округлой залы, располагающейся под мельницей Хархэ. Там силы окончательно покинули Кратца и он рухнул как подкошенный на холодный каменный пол.
Очнулся он только через четверть часа и долго тряс головой, стараясь избавиться от сонливости. Вирго не сразу сообразил, где он, потом понял, что надо подниматься наверх и долго стоял, задрав голову, стараясь сообразить, как это лучше сделать. Узкую лестницу, находящуюся сразу за тремя колоннами, он заметил не сразу. Потом укорил себя за невнимательность и быстро помчался по ней наверх.