Хотя для Халка мало что теперь казалось странным. Все изменилось. Если раньше было привычное расписание, вещи на своих местах, действия по плану, а будущее предопределено, то теперь ничего предопределенного не осталось. И за три года все когда-то выстроенные планы разрушились.
- Я должен был так поступить, - сказал Дрейк, нарушив тяжелое молчание. Не то оправдываясь, не то вспоминая что-то свое.
Халк не стал возражать. Он знал, что Дрейк прав. Начальник должен наказывать неподчинившихся, должен учить наглядными примерами остальных, должен держать слово и следовать собственным принципам. Но Халк также знал, что в той ситуации он не мог поступить иначе, и тоже был по-своему прав, однако последствий это не изменило, и три года заточения болезненным грузом легли на плечи.
Дрейк молчал. Его кожаные туфли с острыми носками ступали по пыльному асфальту и редким листьям на нем. Осенний день; морось в воздухе.
- Я удивился, когда она пришла, - не дождавшись ответа, сказал Дрейк. - Не ожидал.
Им обоим было известно о ком шла речь, и Халк вновь промолчал. Он подумал о Шерин. О том, как она после утренних ласк, запахнувшись в пушистый халат, пила на кухне кофе, просматривала журнал, собираясь в свой магазин. Так уютно и по-домашнему.
- Она пришла не по моей инициативе, а по своей собственной.
- Я знаю, - Дрейк взглянул на Халка. - А ты изменился. Не снаружи, внутри.
И Халк не нашелся, что ответить. Да и что тут скажешь? Все под давлением обстоятельств меняются. Когда-то он был вспыльчивым, более резким, но вода сглаживает углы даже у камней. И та злость, что когда-то накатывала на него из-за принятого начальником решения, почти сошла на нет. Были времена, когда он думал, что никогда больше даже не заговорит с Дрейком - так сильна была накопившаяся обида, но то была незрелость. И после стало ясно, что только разговор может изменить ситуацию. Не молчание.
- Зачем ты хотел меня увидеть, Дрейк? - Халк хмуро взглянул на небо. - За твое решение - спасибо. Теперь я свободен делать все, что пожелаю.
- Твоя правда, - согласился начальник, прищурено поглядывая на бывшего бойца, будто пытаясь понять, что у того на уме и как именно повернуть разговор, чтобы результат понравился обоим. - А ты уже придумал, чем хотел бы заняться?
Халк эмоций не выдал - шел спокойно, как и прежде. Даже плечами пожимать не стал.
Признаваться в том, что скучал по друзьям и по прежней жизни, он не хотел. Хоть и скучал. Незачем давать дополнительные ниточки для манипулирования.
А вот чем он хотел бы заняться, Халк думал. И спокойный, пусть даже денежный бизнес его не привлекал. Он любил свою прежнюю жизнь не за спокойствие и не за сытость, а за то единство, что ощущал с командой. За адреналин, что бурлил в крови, за то ощущение, когда после удачно выполненного рейда он мог сказать себе: «Я смог. У меня получилось». Получилось то, что мало у кого другого вышло бы. Он не был просто тренированным бойцов - он был воином от рождения.
И больше, чем по чему-либо другому он скучал по тем вечерам, когда после удачно выполненных заданий они собирались с друзьями - суматошные и сильные, чтобы поговорить, выпить, похлопать друг друга по плечу. Скучал по сумасшедшим и изнуряющим тренировкам в залах, которые выкачивали последние силы, но почему-то приносили ни с чем не сравнимое моральное удовлетворение, по полигонам, стрельбе, достижениям.
Скучал по тем моментам, когда знал, что прикрывает чью-то спину и сам прикрыт кем-то. Когда нужно было работать, словно единое целое.
Но он не будет частью команды, если уйдет из нее, если займется другим делом.
Нет, конечно, друзья никогда не скажут и слова. И видом не покажут, что он стал чужаком, а вот ощущение единства пропадет. И пусть Халк будет приходить на посиделки, будет слышать о новых заданиях, но он уже не будет тем, кто непосредственно принимал в них участие. А, значит, будет испытывать дискомфорт и липовую радость, находясь в тех рядах, в которых он на самом деле уже не числился.
И подобных компромиссов Халк не хотел - полуфабрикатов, недоделок. Полумерных притворств, что он все еще «свой».
Поэтому он либо «в деле», либо нет. Других вариантов нет. Халк впервые пожалел, что так и не спросил, кого взяли на его место. Ведь не работали же они три года вообще без сенсора?
Но Дрейка он в свои мысли посвящать не стал. Тридцать третья зона хорошо учила молчать там, где надо, и говорить только в тех случаях, когда необходимо.
- Нет, пока не придумал, - коротко ответил он Дрейку, чтобы что-то ответить и чтобы молчание не было расценено грубостью.
Они дошли до конца дорожки, свернули на одну из боковых аллей. Здесь было так же пустынно и тихо.