Получив от Рурка допуск в огромную библиотеку, я черпала оттуда много информации и даже завела себе книжечку для записей, где подробно разбирала интересные факты и происходящие вокруг меня события.
Пока мой маленький брат рос, а сестра разъезжала по балам и раутам, я училась и усмиряла свою природу.
А дни бежали…
Архивы корпорации – 1912 год
Это время для России и Европы стало временем подъема науки и в то же время тяжелого политического ожидания. Отношения с Америкой становились все более сложными и напряженными. И если за последние десять лет сотрудничество России и США еще можно было назвать более-менее мирным, то Европа ожидала войны.
Сложная политическая ситуация в мире сопровождается громкими научными открытиями. Скачок делают такие науки, как физика, химия, медицина и физиология.
Несмотря на то, что обычные люди ни о чем не подозревают, мир стоит на пороге Первой мировой войны…
1912 год, Санкт-Петербург
Алексей Разинский
Я медленно шел по улице и пребывал в полном согласии с собой. На небе занимался рассвет, трогая небосвод нежными красками.
Вечер удался на славу. Прием у одного из знакомых баронов был шикарным и несколько скандальным. Карты, танцы, женщины… Все это помогло мне расслабиться после одного из сложных заданий.
Память сразу подбросила разговор с любовницей. Молодая вдова графа, которая обратила на себя мое внимание несколько месяцев назад, начала доставлять неудобство и после очередного беспричинного скандала отношения пришлось прекратить.
– Ты беспринципный и бессердечный! Раньше я не верила, когда мне говорили, что любить ты не умеешь!
Каждый раз одно и то же…
– Я тебе ничего не обещал, и ты прекрасно знала, на что шла, когда начинала отношения со мной. Я тебе не муж, не жених и дорожу своей свободой.
А в ответ – истерика и слезы. Пожалуй, нужно отдохнуть от подобных отношений, они начинают надоедать своей однообразностью.
Утро было тихим, безветренным, поэтому поток воздуха, взметнувший полы моего плаща, заставил меня насторожиться. Так происходит, только когда дуовиты собирают энергию.
Применять силу на улице неразумно, здесь многие могут оказаться нежелательными свидетелями, но выхода не было. Бросив взгляд по сторонам, я заметил небольшой узкий переулок меж домами и сорвался с места.
Сзади послышался топот, а я, добежав до середины переулка, развернулся и бросил плащ на землю. Вся моя одежда была пропитана огнеупорной смесью – секретной разработкой Лемнискату, и когда пятеро молодых ребят появились в начале переулка, я был готов.
Тело охватило пламя, в глазах появилось привычное жжение, – и противники тоже призвали энергию.
Нападавшие явно были очень молоды: их лица уже напоминали каменные, но трещины пока не выделялись столь явно. Глупцы решили схватить творца, пользуясь своим численным превосходством.
Уворачиваясь от их атак и подпустив поближе, я ударил сплошной струей огня, постепенно усиливая напор. Враги начали отступать: их энергия расходовалась довольно быстро, не умели они еще экономить.
Пламя быстро набрало силу и охватило их тела. Не добравшись до начала переулка, молодые ребята упали на землю, и их тела разрушались и крошились, словно камень, распадаясь на горящие куски.
Еще пара минут – и огонь погас, а на тротуаре остался дымиться песок.
На меня навалилась чудовищная усталость. Большой расход энергии – это, конечно, неразумно, но быстро разобраться с нападением по-другому не получилось бы.
Шатаясь от усталости, я подобрал плащ, отряхнул и с сожалением посмотрел на то, что осталось от перчаток. Они-то не были обработаны защитным средством от огня, а потому осыпались пеплом на землю, открывая руки, по которым вился черный замысловатый узор – знак того, что я творец, имеющий власть прыгать во времени. Одновременно и знак, и клеймо.
Простые люди не должны его видеть. Накинув плащ и засунув руки в карманы, я медленно побрел из переулка. До городского дома оставалось совсем недалеко.
Ольга Орлова
Сегодня вечером я одевалась на прием в честь помолвки цесаревича Алексея. Бал обещал быть очень пышным и многолюдным. Появлялась я в обществе нечасто и только на крупных мероприятиях, когда мое отсутствие могло быть расценено как оскорбление.
В этот день было устроено празднество для всех жителей империи. Царь раздавал угощение даже рабочим, никому не отказывая, причем половину затрат по устройству столь пышного события оплатил из финансов семьи, и только вторую половину – из казны. Этот факт населением был воспринят, наверное, еще более положительно, чем само угощение или помолвка.