Только немного позже я решилась задать мучающий меня вопрос:
– Ваше сиятельство, чем я заслужила подобное внимание?
Приподняв одну бровь, Разинский чуть насмешливо спросил в ответ:
– А вариант, что я от вас без ума, вами не рассматривается?
Я удивилась: творец откровенно мне дерзил.
– Нет.
– Почему же?
– Может, сначала ответите на мой вопрос? – ответила я дерзостью на дерзость.
– Простите, забылся, – улыбнулся Разинский, поворачивая меня в танце и касаясь руки. – Раз дама хочет правды, кто я такой, чтобы отказывать ей в этом?
Еще раз плавно крутанув меня, господин барон продолжил:
– Я весь вечер наблюдаю за вами, и что-то в вас кажется мне странным. Но все никак не удается понять, что именно. А я не люблю чего-то не понимать.
Ох, боже ж ты мой, какие мы внимательные! Но вместе с удивлением в мою душу вползло и чувство страха. Я испугалась того, что этот мужчина откроет мою тайну, которую я еще не готова обнародовать. Творцы, как собаки, всегда чувствуют друг друга. А ведь моя жизнь только-только начала налаживаться.
В связи с этим я замолчала, а творец продолжал наблюдать – пристально, словно змея, заставляя меня нервничать. И только музыка смолкла, я чуть ли не силком потащила своего партнера через весь зал, хотя по правилам он еще должен был у меня уточнить, куда именно следует меня отвести. Ничего я так в тот момент не хотела, как оказаться в кругу своей семьи.
Только мы подошли к бабушке, как я поймала холодный, просто убийственный взгляд сестры, которая находилась подле нее. У меня мелькнула мысль: «А не вернуться ли обратно и потанцевать с кем-нибудь еще?»
Но это было выше моих сил. Творец откланялся и ушел, а я придвинулась поближе к бабушке, стараясь успокоиться.
До конца вечера я еще семь раз получала приглашения на танец, чего раньше никогда не случалось. Странно, неужели внимание Разинского сделало меня популярной?
На мое несчастье, повышенное внимание мужского пола ко мне отметила не только я, но и матушка.
И едва мы переступили порог отчего дома, она скомандовала:
– Светлана, отправляйся в свою комнату. А ты, Ольга, пройди в гостиную. Нам с отцом нужно с тобой поговорить.
Сестра, зыркнув на меня исподлобья, принялась медленно расстегивать свою накидку. Понятно: будет подслушивать. Я же, желая, чтобы все поскорее закончилось, сбросила с плеч палантин и направилась в гостиную следом за родителями.
Отец, как всегда, расположился около камина, а мама стала расхаживать взад-вперед по комнате, что совершенно не подобало светской даме. Я же, присев на диван, приготовилась ждать.
И вот спустя несколько мгновений матушка начала:
– Дочь, я давно задумываюсь над твоей судьбой, и мне кажется, тебе уже давно пора присмотреть себе претендента в мужья. Мы с твоим отцом не вечны.
Только я хотела что-то сказать, как мама подняла руку ладонью в мою сторону.
– Я знаю, что ты мне скажешь. Конечно, есть еще старшая сестра. Светлана красива, и найти ей мужа – это лишь вопрос времени. Она, конечно, метила на место супруги барона Разинского, но, поговорив сегодня с бабушкой, я поняла, что у нее нет шансов. А вот на тебя он обратил внимание.
Только не то, которое тебе хотелось бы, мама.
– И мне кажется, ты должна приложить все силы, чтобы заполучить его.
– А что, если он мне не нравится?
– Что за глупости? Как он может не нравиться? Он красив, обаятелен, и он – творец первой степени, а значит, еще и очень богат! Я настаиваю!
Тут уж мама явно перегнула палку, и я напомнила:
– Видимо, матушка, вы забыли, что у вашей дочери три дня назад был день рождения, а значит, я сама вправе решать свою судьбу. К тому же ваших взглядов я не разделяю: мне моя жизнь представляется другой.
– Это какой же? Мечтаешь стать старой девой? Кто возьмет замуж женщину, которая ничего, кроме своей Лемнискату, не замечает?
– Мне кажется, несколько минут назад вы говорили о моих шансах на брак с Разинским и прочими джентльменами?
– Ольга, истинной благовоспитанной барышне…
– А я не истинная благовоспитанная барышня, матушка, и быть ею не стремлюсь. Свое решение я приняла. А теперь – извините.
– Ольга! – прикрикнула мать, когда я повернулась к ней спиной. – Я не разрешала тебе удалиться!
Но я, уже ничего не слушая, поднималась в комнату. День был долгим, вечер тяжелым, так что сейчас побыстрее раздеться и баиньки.
Но только успела я войти к себе и позвать горничную, как в мою комнату влетела сестра, вся в слезах.