А худо в этом то, что вместо прельщения Босса своим телом, которое у нее, как я сказал, выдающееся, она теперь пытается вызвать его восхищение тем, какая она ловкая сотрудница. Этого не слишком трудно добиться, так как Банни работает классно, но подобно всем куколкам, она считает, что у нее ограниченное время для достижения своей цели, пока не подкачала внешность, и поэтому она слишком уж старается, чтобы Босс ее заметил.
Это несчастное обстоятельство может сделать ее настоящей головной болью в районе пониже спины для тех, кто с ней работает. Она так боится, что кто-то другой испортит ее планы, что может заставить лезть на стенку такого умелого работника, как я, своей нервной болтовней о двойной проверке. И все же она отличная куколка, и все мы в лепешку расшибемся ради нее, и поэтому терпим все это.
— Да, Банни, — говорю я.
— Что «да, Банни»?
— Да, Банни, я уверен, что правильно понял инструкции.
— Тогда повтори их мне.
— Зачем?
— Гвидо!
Когда Банни заговаривает в таком тоне, остается разве что подыгрывать ей. Ведь часть моей задачи и состоит в поддержке напарника, когда мы на задании, но также и потому, что если Банни сочтет тебя насолившим ей, то у нее есть на этот случай грозный хук левой. Мой кузен Нунцио открыл это однажды до того, как его уведомили о ее родстве с доном Брюсом, а так как у него челюсть, словно наковальня, о которую я как-то поранил свой кулак без всяких заметных результатов для нее, то я не испытываю желания подтверждать на себе силу удара, которым она отправила его на помост. И поэтому я решил выполнить ее довольно оскорбительное требование.
— Босс хочет, чтобы мы выяснили, как именно товары этого конкретного предприятия разбредаются с его территории незамеченными, — говорю я. — Для этой цели я должен смешаться с рабочими, став одним из них, и посмотреть, не смогу ли я определить, как они это проделывают.
— И… — Говорит она, сверля меня взглядом.
—… и ты тоже этим займешься, только среди конторских. В конце недели мы должны снова встретиться и, сравнив наблюдения, посмотреть, не напали ли мы на ложный след.
— И… — снова вступает она, выглядя чуть взволнованной.
Тут уж и я начал чуточку нервничать. Хотя она и ожидала от меня продолжения, я не мог больше перечислить никаких инструкций, иссякли.
—… и… имм… — заикаюсь я, пытаясь додуть, что же я проглядел.
—… и не поднимать никакой бучи! — заканчивает она, сурово глядя на меня. — Правильно?
— Да. Разумеется, Банни.
— Тогда скажи это!
— И не поднимать никакой бучи.
Ну, меня малость задело, что Банни сочла необходимым так сильно привлечь мое внимание именно к этому пункту, так как, по-моему, подымать бучу не в моей натуре ни при каких обстоятельствах. И я и Нунцио вовсю стараемся избегать ненужных споров насильственного характера и беремся положить конец таким осложнениям, только если нам их навязывают. Однако, я не стал привлекать внимание Банни к своим задетым чувствам, так как знаю, что она молодчина и не станет намеренно наносить подобные раны по самолюбию такой деликатной личности, как я. Просто она, как я уже говорил, беспокоится об успешном выполнении предстоящей работы, и если я покажу ей, как черство и бессердечно она поступает, Банни зря огорчится. Среди моих коллег многие проявляют схожие признаки нервозности, готовясь к большому делу. Однажды я работал вместе с парнем, имевшим склонность, дожидаясь начала работы, тыкать острым ножом в тела коллег-налетчиков. Вполне можно понять мотивы этих лиц и не обижаться на их личные слабости, когда дело пахнет жареным. Это один из секретов успеха, рано усваиваемый нами, исполнителями. Как бы там ни было, я вынужден признаться, что почувствовал немалое облегчение, когда пришло время браться за дело, позволив на время избавиться от общества Банни.
Как работяга, я явился на работу намного раньше, чем требуется для управленцев, вроде Банни. Почему дело обстоит так, я не знаю, но это одна из тех несправедливостей, которыми полна жизнь… например, ваша очередь всегда бывает самая длинная при разбивке по алфавиту.
Готовясь к своим скрытым маневрам, я забросил свой обычный щегольской наряд и оделся более похоже на работяг, с которыми мне следовало смешаться. Только эта часть задания и причиняла мне какие-то неудобства. Видите ли, чем больше работяга преуспевает, тем больше он походит по одежде на обитателя притонов или оборванца и поэтому выглядит либо готовым барахтаться в грязи, либо уже побарахтавшимся, что прямо противоречит всему усвоенному мной в деловом колледже.