— Где я? Кто вы? — мягко произнесла бабуля.
Да, теперь, когда она не кричала и ничего не помнила, то стала не злобной бабкой, а божьим одуванчиком.
Успел вовремя! Фух! Из-за холма на крик прибежала семья неравнодушных граждан. Они резво подбежали и поинтересовались:
— Что здесь происходит? — спросил взрослый мужчина, а его семья осталась позади, в нескольких метрах от нас с бабкой.
— На эту женщину напали и хотели ограбить, но я вовремя подоспел и спугнул грабителя, — ответил я мужчине, — всё хорошо, бабушка не пострадала. Да, госпожа? — я обратился к старушке.
Она помотала головой, ничего не понимая. Я не был уверен, что она вообще меня услышала.
— Голова болит, — заворчала она и схватилась за голову.
Это был побочный эффект от стирания памяти. У некоторых людей после такой процедуры начиналась мигрень и могла не отпускать до полугода. Но в большинстве случаев головные боли проходили через неделю и не доставляли большого дискомфорта.
— Вам плохо? Может, вызвать скорую? — спросил я, играя роль ответственного гражданина.
— Нет, нет, — промямлила в ответ бабка.
— Я позвоню в полицию, — заявил мужчина и достал мобильный телефон.
— Не утруждайтесь, господин, — я прервал его, — я уже вызвал. Они сейчас приедут. Я помогу бабушке, не переживайте.
Хотел побыстрее избавиться от них и еле уговорил оставить нас.
Полиции я не боялся, у нашей корпорации и там есть свои связи. Однако если они будут приезжать слишком часто на вызовы из-за нечисти, то меня точно оштрафуют. А этого я не хотел. Успел уже два раза за месяц засветиться, этого с головой хватит.
Я дождался, пока неравнодушные граждане скроются за холмом, отвёл бабушку в противоположную сторону и велел ей идти домой. Она покорно кивнула и побрела вдоль улицы.
За неё можно было не беспокоиться, ведь камень забвения стёр только последний час.
Когда я проводил взглядом старушку, и она скрылась за углом, направился обратно в дом посла. Мне нужно было стереть память его дочери.
Семья мирно ждала меня на заднем дворе.
— Оосава-сан, с вашими проблемами покончено, — сказал я, подойдя к послу, — осталось лишь одно дело, — я кивнул на его дочку, которая посматривала на меня изучающим взглядом.
Оосава-сан кивнул и сделал шаг в сторону.
— А где пёсик? Вы его осмотрели? — жалостливо спросила девочка.
— Да, с ним всё хорошо, — я наклонился к ней и достал из кармана камень забвения, предварительно приказав ему стереть память за последние три часа, — ты можешь передать пёсику эту игрушку после моего ухода? — я протянул ей артефакт.
Девочка довольно улыбнулась и протянула ко мне свои маленькие ладошки.
Как только камень прикоснулся к её коже, девочка захлопала глазками. Артефакт работал безотказно. Конечно, его же недавно заряжали в отделе конспирации.
— А вы кто? — спросила Ая, держа открытую ладонь на вытянутой руке.
— Друг твоих родителей, — я снова улыбнулся девочке, — спасибо, что придержала мою вещь, — я взял камень из её рук и быстро убрал в карман.
Девочка растерянно посмотрела по сторонам. Жена посла взяла её на руки и понесла в дом.
— Мацуда-сан, я хочу выразить вам отдельную благодарность за ваш профессионализм, — с довольной улыбкой протянул посол, — за то, что вы обнаружили ёкая в моём доме. Не зря вас приняли на эту должность. Подождите здесь одну минуту, — Оосава-сан зашёл в дом и вышел через минуту, как и обещал.
В руках у него был серый конверт, который он протянул мне.
— Что это, Оосава-сан? — спросил я, подозревая, что в конверте купюры.
— Это оплата, Мацуда-сан, — подтвердил мои догадки посол.
— Но за услуги корпорации всегда платят перечислением на расчётный счёт, Оосава-сан, — я уважительно отказал ему, — я не могу принять эти деньги.
Правда, не мог. Если начальство узнает, то меня выпрут пинком из корпорации.
— Это лишь оплата за второго ёкая, — пояснил он, — моя отдельная благодарность.
— Извините, Оосава-сан, но мне по уставу запрещено принимать деньги от клиентов, — я настоял на своём.
В Японии постоянно все кланялись и извинялись. Ничего унизительного в этом не было, это часть культуры. Хотя отец рассказывал, что именно к ней привыкал дольше всего после переезда из России.
Посол протяжно вздохнул и опустил конверт.
— Ну ладно, раз деньги нельзя, то держите вот это, — он вытащил из заднего кармана брюк две глянцевые бумажки, — два билета на концерт. Симфонический оркестр. Это ведь вы можете принять от меня, в знак моей благодарности? — немного недовольный моим отказом взять деньги, спросил Оосава-сан.