Я вспоминаю те дни, когда главной новостью был голод в Эфиопии. Разумеется, я не видела этих репортажей по ТВ, но читала дедушкину газету. Я помню, как по этому поводу разделились мнения популярных детишек в школе. Половина принялась всюду ходить с формами для сбора пожертвований, а остальные только и делали, что рассказывали анекдоты про эфиопов. Можно ли превратить в анекдот то, что происходит так далеко от тебя? Не потому ли они так поступали? Я думаю о том, что сказала Хлои. Да, для одиночки в каком-то смысле логично ничего не делать. Я, например, почти всю жизнь только тем и занималась. Такое я раньше находила оправдание.
— Значит, ты пытаешься из разубедить? — спрашиваю я. — Разговариваешь с ними на улицах?
— Нет, — качает головой она. — Я уже много лет как перестала околачиваться на улицах.
— Но я думала… Разве не этим занимается «Анти-Корп», в какой-то форме?
— «Анти-Корп»? Боже мой, нет, — говорит она. — У «Анти-Корп» совершенно другой метод. Мы хотим обанкротить злоебучие корпорации. Вот чему посвящена вся наша деятельность. Дни уличных бесед с женщинами из среднего класса канули в прошлое. Я же говорю, идет война.
С ума сойти. У меня дух захватывает.
— Но… как?
Я смотрю на Хлои и понимаю, что глаза у меня сверкают от возбуждения.
Она снова убирает волосы за уши.
— Пока что ты согласна с нашими целями? — серьезно спрашивает она.
— Пожалуй, — отвечаю я. — Многое из того, что ты сказала… Я сама так думаю. Я вижу горькую иронию, особенно работая здесь. Хотя должна признать, что осознала многое лишь благодаря всем этим семинарам и мерзкой возне вокруг девушек-тинейджеров. Наверное, я и впрямь такая, как ты сказала. Я вроде как знала, но предпочитала закрыть глаза, потому что считала, будто ничего не могу сделать. Слушай, а ты не хочешь кофе?
Мне вдруг отчаянно захотелось кофе. Иначе мозги, чего доброго, не справятся.
— Я принесу, — говорит Хлои.
— Хорошо, спасибо.
— С сахаром?
— Нет.
Пока она ходит, в голове у меня вновь и вновь звучат три слова. Обанкротить злоебучие корпорации. Обанкротить злоебучие корпорации. Обанкротить злоебучие корпорации. Да чтоб я сдохла. Хлои уже тут как тут, в руках две здоровенные кружки кофе. У меня к ней куча вопросов, но, едва присев, она вновь заговаривает, понизив голос:
— «Анти-Корп» — всемирная организация. У нас есть люди почти во всех странах, почти во всех крупных корпорациях. У нас три основных девиза: Не вреди, Не позволяй другим вредить и Делай, что можешь. «Не вреди» — это то, к чему мы стремимся в частной жизни, но вдобавок это и общая цель нашего движения. Чтобы достичь ее, мы должны Не Позволять Другим Вредить. Мы хотим, чтобы фирмы вели свои дела без эксплуатации, убийств и насилия. Все мы пытаемся вставлять палки в колеса тем компаниям, которые упорно творят зло. Мы — пацифисты, а некоторые, хотя и не большинство — марксисты.
— А я думала, марксисты уже все вымерли, — говорю я, прихлебывая горячий черный кофе. — По-моему, считается, что из марксизма просто «ничего не вышло»?
— В смысле, из-за русских? Из-за китайцев? — Она смеется, потом тоже делает глоток. — Вопрос довольно запутанный. Подозреваю, где-то когда-то были и настоящие марксисты — как в лоне англиканской церкви есть и подлинные христиане. Но я просто не знаю. Я-то сама не марксистка. Думаю, большинство «анти-корповцев» просто верят в равенство — настоящее равенство. Но не в Американскую Мечту — типа, можешь делать, что хочешь, лишь бы это приносило прибыль — будто прибыль должна быть приоритетом в жизни каждого…