Может, папа отправился куда-нибудь в плавание? Книжки связаны с его исчезновением, или мои подозрения призрачны, как летучий голландец? У папы часто появляются странные, неожиданные идеи (и тогда он отправляется на разведку в библиотеку), но они очень редко приводят к активным действиям. Или на сей раз правило нарушилось? В идеале он либо просто вернется, либо — и об этом я думаю по ночам — я выясню, куда он девался, найду его и привезу домой. Если он вернется, бабушке с дедушкой будет незачем знать, что он вообще исчезал. Таков мой план на данный момент.
За овсянкой нужно следить внимательно: она очень опасна, когда кипит. Прольешь ее на себя, и на всю жизнь останутся шрамы — может, даже на лице, если особенно не повезет. Так что, дав воде и овсу покипеть в кастрюльке ровно одну минуту (я ее отмеряю про себя: один кашалот, два кашалота и так далее, потому что на моих электронных часах секундомера нет), я просто выключаю газ — пусть кастрюлька остынет, тогда я к ней прикоснусь. Это один из моих приемов выживания в экстремальной ситуации. Я составляю их список. Вот что я успела наработать: не стоять на стульях; не пользоваться рашпером; не втыкать вилку в розетку и не выдергивать ее, не убедившись сперва, что прибор выключен. Недавно один папин друг рассказал нам историю, как его «швырнуло через всю комнату» электрошоком. Не хочу, чтобы такое случилось со мной, когда я тут одна. Всякий раз, вспоминая, как в прошлом мне говорили чего-то не делать, я вношу это в список. Такова система. Порой приходится доверять взрослым, и особенно — может быть — когда их на самом деле рядом нет и они не бдят. Лишь в самый глухой час ночи решимость покидает меня, и я хочу позвонить дедушке, но телефонная будка — через два квартала от дома, а мне не разрешается выходить после сумерек.
Меня беспокоит вопрос: где, спрашивается, я достану деньги, чтобы заплатить за газ и электричество? Мои деньги на еду тоже почти закончились. Деньги на еду я вытрясла из своей копилки-поросенка в спальне. Всего десять дней назад у меня было шесть фунтов; удивительное зрелище — наблюдать, как быстро они исчезают. Зря я, наверное, первые три дня покупала на ужин рыбу с жареной картошкой и просадила позавчера целый фунт в кондитерской. Опять-таки, трудно вести бюджет, когда рядом нет взрослых, которые говорят тебе, что можно, а что нельзя покупать. Скорее всего, именно поэтому детям обычно не позволяют распоряжаться деньгами.
«Гувер»[42] под запретом, так что я им не пользуюсь. Отбеливатель мне тоже трогать не разрешается. По сути, я вообще ни разу толком не занималась уборкой: раньше я помогала маме, но потом она умерла, и к нам пришла Нана Бэйли, чтобы «сдуть с нас паутину». Нана Бэйли никогда не давала помогать. «Не путайся под ногами, Алиса», — говорила она всякий раз, когда я оказывалась поблизости. Папа прибирается довольно шустро, но он всегда был «слишком усталый», когда приходил с работы. Вот почему Нана Бэйли помогала нам; впрочем, она как сквозь землю провалилась, когда папу уволили. Я была вполне рада ее исчезновению, но ничего не сказала. В любом случае, мне теперь хотя бы не надо беспокоиться, что она вдруг придет — причин для беспокойства у меня и вправду навалом. Однако с мытьем посуды последние десять дней я справлялась плохо. Моей первой крупной ошибкой было то, что я позволила куче в раковине расти дня четыре и только потом спохватилась и принялась за дело всерьез. Потом я никак не могла добыть из крана горячую воду. До сих пор не знаю, как это делается. Думаю, тут как-то задействован красный тумблер, который рядом с титаном, но мне всегда говорили его не трогать. Холодной водой мыть посуду непросто, хотя подозреваю, что именно так придется делать на шлюпке.
Моя шлюпка — кровать. Я отодвинула ее от стены и разложила вокруг всякие штуки из ванной (двух резиновых уток и рыбу-губку из поролона); якобы они качаются на волнах. Я воткнула метлу в изголовье кровати, между матрасом и рамой, и прикрепила к ней простыню; выглядит точно как парус, нарисованный в книжке. Зарубки на борту сообщают мне, сколько уже дней я болтаюсь тут, одна в море. Пока что их десять. Я взяла с собой в свою «шлюпку» несколько книжек: «Выжить в жестоком море» (само собой), словарь, чтобы смотреть мудреные слова (я начитана, как шестнадцатилетняя, но это взрослая книжка), сборник математических головоломок (подарок от дедушки на прошлое Рождество) и еще две книжки про мореплавание, которые валялись дома. Теперь я знаю три морских узла — беседочный, рифовый и выбленочный — и, по-моему (хотя я не уверена), мой парус привязан правильно. Пожалуй, завтра я останусь в шлюпке и не буду париться по поводу школы. Ивонна по-прежнему со мной не разговаривает, плюс я хочу дочитать книжку. Наша тема по математике — деление столбиком (уже умею), а по английскому — «времена года» (слишком скучно), так что, похоже, ничего важного я не пропущу.