Слухи о том, что Дзержинский умер не своей смертью, ходили давно. Вот что писал 1 сентября 1954 г. Николаевский в письме известному российскому социал-демократу, публицисту и общественному деятелю эмиграции, автору нескольких книг о Ленине Н. В. Валентинову-Вольскому:
"Отравления с помощью врачей с давних пор были излюбленным приемом Сталина […] Относительно отравления Дзержинского я сам отказался верить, […] но после этого я слышал ту же историю […] от человека, стоявшего во главе одной из групп аппарата" - Георгия Маленкова, секретаря ЦК партии. "Теперь наткнулся в заметках Райса" [советского разведчика, сбежавшего на запад и убитого по приказу Сталина в Швейцарии в сентябре 1937 г.] на слова наркома НКВД Николая Ежова, что "Дзержинский был ненадежен. В этих условиях я теперь не столь категоричен в отрицании возможности отравления […] Я знаю, что Дзержинский сопротивлялся подчинению ГПУ контролю Сталина […] Я знаю, далее, что сталинский аппарат на большие операции был пущен с осени 1926 г. [т. е. после смерти Дзержинского], что аппарат за границей Сталин себе подчинил в 1927-28 гг. Что смертью Дзержинского Сталин воспользовался, это несомненно, т. е. смерть Дзержинского была ему выгодна" [54].
К эпистолярным свидетельствам Николаевского следует добавить документальное. 2 июня 1937 г. Сталин выступил с обширной речью о раскрытии военно-политического заговора на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны. Касательно Дзержинского Сталин сказал следующее:
"Часто говорят: в 1922 г. […] Дзержинский голосовал за Троцкого, не только голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Он не был человеком, который мог бы оставаться пассивным в чем-либо. Это был очень активный троцкист, и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось" [55].
"Не удалось" на языке Сталина означало, что Дзержинский был убран.
Трагической смертью, то ли от рук Сталина, то ли в результате самоубийства, заканчивается в 1932 г. жизнь жены Сталина секретаря Ленина Надежды Аллилуевой. 10 апреля 1956 г. эмигрантская парижская газета "Русская мысль" опубликовала на эту тему заметку под недипломатичным названием "Сталин - убийца Аллилуевой". Газета писала:
"В Москве открыто обвиняют Сталина в убийстве его второй жены Надежды Аллилуевой. Впервые эти сведения появились в лондонских газетах 3 апреля, со ссылкой на московское издание "Советский кммунист", в котором указывалось, что Сталин "лично застрелил свою вторую жену".
В 1934 г. умирает сменивший Дзержинского на посту председателя ОГПУ Вячеслав Менжинский. На открытом московском судебном процессе 1938 г. обвиняемый Генрих Ягода, дослужившийся к тому времени до должности наркома внутренних дел (т. е. начальника тайной полиции), признал, что он организовал убийство Менжинского с помощью врачей. В черновых записях к незаконченной биографии Сталина Троцкий пишет:
"Доктор И. Н. Казаков показал: "Вследствие моего разговора с Ягодой я выработал вместе с Л. Г. Левиным способ лечения Менжинского, который действительно разрушал его последние силы и ускорял его смерть. Таким образом, Левин и я практически убили Менжинского. Я дал Левину смесь лизатов, которая в сочетании с алколоидами вызвала намеченный результат, т. е. смерть Менжинского".
Понятно, что арестованных пытали и что показания из них могли быть выбиты палачами. Но о том, что лаборатория ядов существовала и Ягода, имевший медицинское образование, был инициатором создания в 1920-1921 гг. при НКВД этой токсикологической лаборатории, известной как Лаборатория № 12, мы знаем из многих источников. Первым начальником "специального кабинета" как раз и был профессор медицины Игнатий Казаков.
В 1987 г. о лаборатории Ягоды вспоминал один из видных коммунистов Константин Петров. Однажды он был приглашен в кабинет Ягоды, где увидел "большой шкаф вдоль стены кабинета - дверь была приоткрыта. Шкаф был наполнен пузырьками, банками с какими-то медикаментами. Для личного лечения медицинских препаратов было слишком много. Их нахождение и использование не могло не вызвать определенных размышлений" [56].
Арестованного и расстрелянного в 1938 г. Казакова сменил профессор Григорий Майрановский, с марта 1937 г. работавший в "12-м отделе" НКВД. Он изучал "влияние смертоносных газов и ядов на злокачественные опухоли". В Варсонофьевском переулке было здание, примыкавшее к внутренней тюрьме НКВД по улице Большая Лубянка. Там была спецкамера, где испытывали яды на приговоренных к смерти. Главная цель исследований - производство таких ядов, которые не оставляли бы следов в организме человека. Так был создан яд карбиламинхолинхлорид, известный как "К-2". От его инъекции человек умирал за 15 минут. В 1943 г. руководитель Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ - еще одно название будущего КГБ) Всеволод Меркулов приказал присвоить Майрановскому степень доктора медицинских наук и звание профессора "по совокупности работ без защиты диссертации". В своем ходатайстве Меркулов указывал, что "за время работы в НКВД тов. Майрановский выполнил 10 секретных работ, имеющих важное оперативное значение".