Он знал, что иначе и быть не может. Разрываясь между желаниями усовершенствовать изобретение и побыстрее пристроить его и выручить деньги, Никита пачками рассылал письма-предложения. Он истово верил в себя, но мир был на стороне его родителей. Никита никого не сумел заинтересовать.
Боги, ведающие гипотетическим равновесием среди людей, явно решили, что с Никиты Алейникова хватит очаровательных серо-зеленых глаз и способностей в точных науках, и не припасли для него везения. Он ломился в закрытые двери и взывал к чувствам тех, у кого не было никаких чувств. Умением складно облекать понятия в слова Никита не обладал, и это уменьшало и без того маленькие шансы заинтересовать потенциального инвестора. От Никиты отмахивались как от назойливой мухи, пробуждая в его сердце тяжелую глухую ненависть к человечеству.
Решение обратиться в корпорацию «Третий Глаз» наглядно демонстрировало степень его отчаяния. Никита отвергал мистику в любых ее формах и, будь он в состоянии мыслить здраво, ни за что не пошел бы на прием к гадалке. Но после очередного отказа, измотанный упреками родителей, уставший от бессмысленных надежд он подумал, что от обращения к потустороннему хуже не будет. Корпорация «Третий Глаз» привлекла его возможностью заплатить гонорар после удачного завершения дела. Денег у Никиты отродясь не водилось, и он самонадеянно решил, что прорицательница Кристиана удовольствуется процентами от будущих продаж.
За что и поплатился. Теперь то Никита ясно видел, что это было архинаивно и суперглупо. Колдунья слушать его не стала, что объяснимо и правильно. Спасибо ей большое. Ложных надежд не внушала, дурака вразумила. Сколько можно игрушками баловаться, пора становиться взрослым человеком. Устроиться на работу к Надькиному мужу, институт закончить. А изобретениями можно и на пенсии заниматься. Особенно глупостями вроде автоподатчика обуви или того же мини-кондиционера.
Никита был человеком серьезным и от своих решений не отрекался. Вечером зашел к сестре, переговорил с ее мужем и получил должность администратора магазина. В чем заключаются обязанности этого самого администратора, Никита имел очень смутно представление, но Александр начальственным баском сообщил, что работа несложная и что он справится. Противно было сознавать, что муж сестры теперь имеет полное право разговаривать с ним покровительственно, но счастливые лица родителей с лихвой все компенсировали. Никита отругал себя за то, что слишком долго гонялся за химерой, и пообещал, что больше такого не повторится.
Но если родные похвалили его за правильное решение, то друзья поругали. Вернее, один-единственный друг, зато самый надежный и преданный. С Андреем Кузнецовым Никита дружил со школьной скамьи. Андрей, будучи гуманитарием до мозга костей, технического рвения друга понять не мог, но морально поддерживал его во всем и верил, что звезда Никиты Алейникова когда-нибудь обязательно взойдет на научном небосклоне.
На следующий после позорного падения Никиты день друзья встретились в горечанском сквере, у памятника легендарному купцу-основателю города. Никита сразу признался, что с завтрашнего дня выходит на работу в «Магазинчик А. Гудкова».
- Значит, ты отступился. Сломали они тебя. - Андрей слепил тугой снежок и с размаху кинул его в пьедестал памятника.
- Никто меня не сломал. Я устал биться лбом об стену.
- Ты должен был довести дело до конца. Твое последнее устройство - дельная вещь.
- Много ты понимаешь, - усмехнулся Никита.
В суть его изобретений Андрей вникал долго и натужно. По-простому Никита объяснять не умел, а по-научному Андрей не понимал, и нередко они ругались до хрипоты, обсуждая очередное гениальное прозрение Никиты.
- По-моему, ты просто не к тем людям обращался, - решительно сказал Андрей.
- Я обращался ко всем подряд. К сверхъестественным силам в том числе.
- Это как?
Никита рассказал другу о корпорации «Третий Глаз». Андрей смеялся долго и от души, спугнув стайку голубей, которые пытались выклевать что-то съедобное с присыпанного снежком газона. Никита наблюдал за ним с понимающей улыбкой.
- Да, мне тоже смешно стало. Потом. Когда домой приехал.
- А жаль все-таки, что она тебя слушать не стала, - сказал Андрей, отсмеявшись. - Можно было бы липовую контору вывести на чистую воду.
- Поэтому и не дослушала, чтобы не вывели. Ладно, фиг с ними. Я уже все решил.
- Ты у Гудкова и месяц не протянешь.
- Думаешь, я не справлюсь? - оскорбился Никита.
- Не в том дело. Ты же со скуки умрешь.
- Зато деньги появятся.
- Деньги можно где угодно заработать. В Москву поезжай.
- Ага, так меня и взяли на работу без диплома.
- Черт, и что же делать?
Никита вымученно улыбнулся:
- Оставить все, как есть. В конце концов, меня никто не заставит работать у Гудкова вечно. Подкоплю деньжат, успокою предков, диплом получу. А там, глядишь, и придумаю что-нибудь.
Никита храбрился изо всех сил, но то, что в разговоре с другом казалось небольшим неудобством, в реальной жизни обернулось кошмаром. В понедельник к девяти утра он пришел в магазин, полный самых благородных намерений. Радостное лицо матери, провожавшей его на «настоящую работу», стояло у него перед глазами. Он должен доказать ей, что способен быть как все, раз уж не получилось доказать, что он лучше.
Но к вечеру решимости у Никиты поубавилось. Он ничего не понимал в торговле, а уж к руководству людьми был вовсе непригоден. Полдня Гудков объяснял ему, что от него требуется, но Никита разглядывал документацию с таким видом, как будто она была на китайском языке. Все эти накладные, сопроводительные, отчеты, запросы, заявки, балансы...
Ближе к обеду Никита взмолился о пощаде.
- Саш, я же не бухгалтер.
- Я знаю. Но считать то ты умеешь, я надеюсь. В этом любой десятиклассник разберется.
Но ум Никиты отказывался вникать в столь низменные понятия, как отгрузка и приход. Он не желал высчитывать копейки, прикидывать, хватит ли им до конца недели запасов водки или надо заказать у поставщика еще. Издевательское отношение Гудкова превращало простое нежелание в отвращение. Никита чувствовал, что тот считает его избалованным маменькиным сынком, совершенно неприспособленным к жизни. Можно было не сомневаться, что он приложит максимум усилий, чтобы испортить ему жизнь. Каждый, кто был лишен практической смекалки, выглядел в глазах Александра Гудкова человеком второго, а то и третьего сорта.
Во вторник Никита шел на работу с чувством, что радостей жизни для него больше не существует.
В среду он был опасно близок к тому, чтобы возненавидеть все человечество.
В четверг он более-менее освоился со своими обязанностями, и это примирило его с действительностью.
В пятницу он летал как на крыльях, предвкушая выходные. Вечером он узнал, что работать придется и в субботу, и оказался на грани самоубийства.
Суббота прошла под знаком абсолютного безразличия.
Насладиться воскресеньем он не смог - мысль о том, что в понедельник надо снова идти на работу, успешно отравила единственный выходной.
В понедельник Никите казалось, что он работает на Гудкова целую вечность. Он утешал себя тем, что целительная сила привычки скоро начнет действовать, но и вторую неделю работы он едва вытерпел. В конце его ждал сюрприз. Гудков выплатил первую зарплату и подарил выходной в субботу.
Никита и не подозревал, что способен так радоваться. Не деньгам, конечно, а свободному времени. Горя жаждой деятельности, он заперся в своей комнате. Нужно было привести в порядок дела, чтобы к тому времени, как он избавится от магазинного ига, все материалы по его изобретениям были собраны, структурированы и надежно спрятаны. Кто знает, сможет ли он через полгода отупляющей работы вспомнить, что к чему, если у него не будет подробных записей!