Сегодня в садике царила хорошая атмосфера. В отличие от моего настроения. Мама так и не дала отцу чёткого ответа, что передать Василию. А ведь я добросовестно подслушивал. И ничего стоящего не узнал. Лишь то, какое это перспективное начало для меня, как для будущего борца. Что мне светит и чего не светит. И, конечно, про конфиденциальность поговорили. Но Рика тянула с ответом, и я по её завету пошёл спать, чтобы действительно себя нормально чувствовать, а не как размазня.
Так что мне хотелось пойти домой, чтобы ещё поныть маме, как я хочу к большому русскому дядьке. Какой он крутой и прочее. У Васи бы от такого представления глаз задёргался, а мне и по барабану. За три года я научился актёрскому мастерству лучше, чем в любом агентстве айдолов и любой специальной школе. Вот попробуйте вести себя хотя бы сутки, как ребёнок. Это тяжелее, чем кажется. Так что я молодец. Большой огурец.
Но легче мне от этого не становилось. Слонялся по периметру общей комнаты и смотрел в стены. Чувствовал себя сейчас, как запертый в неволе зверь.
— Рю-кун, ты в порядке? — удивлённо спросила Хината, когда я завис в одной точке, уйдя в комнату для мытья рук.
Даже не понял, как здесь оказался. Посмотрел на свои руки. Не мокрые, значит, настолько ушёл в себя, что по стеночке дошёл сюда. А Хината пошла за мной, подглядывая, чтобы я не вытворял странных вещей. Просто недавно Кой-кун разлил всё мыло по полу. Случайно. Упаковка с жидким мылом плохо работала, так он и стал нажимать её сильнее. Последствия были такими, что всех повели в соседнюю группу отмываться. А ванную комнату заполонили уборщицы.
Нет, я не Кой, да и зачем переводить мыло на такие глупости? Но Хината и правда разволновалась. Обычно я вовлечённее в дела садиковской группы «Клубничка». Да, надо меньше думать. Думаю, всё равно всё придёт к нужному мне варианту событий. А так друзья-малыши разволновались.
— Всё хорошо, Хината-тян, — кивнул я девочке.
А дочь Аоки неожиданно ко мне подошла и достала из-за спины цветок. Из оригами. Немного смущалась, когда вручала мне его, даже ручки дрожали, но протягивала его.
— Это тебе, чтобы твоё настроение не портилось, — пробормотала Хината.
— Спасибо, — поблагодарил я и схватил цветок.
А потом послышался звук какой-то потасовки, затем кто-то начал лить слёзы. Я, недолго думая, побежал в сторону звуков и застал такую картинку. Мисаки стояла над сломанной куклой, которой хвасталась последнюю неделю. У игрушки была оторвана голова.
— Что случилось? — подбежал я к Мисаки, которая начала плакать. Воспитательницы подошли вместе со мной и принялись успокаивать девочку.
— Мисаки-тян, всё хорошо. Пойдём попьём водички? Куклу мы починим, — успокаивала Шизука Мисаки, подхватывая сломанную игрушку.
Хаяме посмотрела на всех детей, которые застыли и не знали, что делать, и подошла к близняшкам. Воспитательница Хаяме не отходила от девочек ни на миг после проявления их способностей. Она могла отследить по эмоциям всплеск силы и, если что, вызвать тех, кто мог помочь справиться с последствиями.
Остальные дети начали перешёптываться, не понимая, как так случилось, что куклу Мисаки сломали. Было видно по обломкам шеи, что голова не сама отвалилась. Нет, кто-то случайно или специально сломал. И нужно было разобраться с этим.
— Итак, — начал я, и все дети повернули головы ко мне. — Сегодня поиграем в суд…
— Суд? — недоумённо спросил Кой. — Это что?
— А я знаю, — вдруг сказал Кентаро. Меньшего от сына Камагаи я и не ожидал. — Там есть судия.
— Не судия, а судья, — поправил я Кентаро. В принципе то, что он знал хотя бы примерно примерно, что это, уже плюс. — Это когда преступников пытаются найти. Или судят их после преступления.
— А-а-а, — протянул Кой.
Тацуки флегматично смотрел на собравшихся и ел какую-то печенюшку из кармана. Ясно, он явно не виноват в случившемся. Да и думаю, если бы он наступил или сжал куклу, то в пыль бы её раздробил. Плотная кожа не оставила бы даже улик. Точнее, не так. Улики были бы, в виде пыли. И круг подозреваемых сузился бы до одного человека.
— И что мы будем делать? — спросил Шо, держа в руке карандаш. — Судить будем?
— Почти, — улыбнулся я. — Я буду судьёй и попытаюсь понять, кто сделал неприятно Мисаки, сломав её куклу.
Все замолчали. Но Хината, пришедшая со мной, вдруг спросила:
— И что ты будешь делать как сурдья?
— Судья, — ещё раз поправил я детей. — Я спрошу каждого, что он делал в момент, когда кукла сломалась. Мне нужно алиби.
— Али-что? — совсем растерялся Кой.
— Это когда у тебя есть отмазка, — по-простому объяснил Кентаро.