— Разбился, мэм, еще в прошлом году. В судейскую вышку въебал.
— В молодости он был хорош. Помянем.
Выпили. Мередит видела, что парни чувствуют себя скованно. Происходящее вызывало у них, как минимум, недоумение. Так что она решила сразу разъяснить ситуацию:
— Че вы так смотрите? Я сама с Оперативного, я всю вашу кухню знаю, — когда всем батальоном ставки заряжают. Я надеюсь, эта традиция живет?
— Ха! Будьте спокойны, мэм, все по-старому.
Парни теперь заметно расслабились. Посмеивались, крякали, тянули пиво.
— Мы не знали, что вы из Опергруппы. По вам, так-то и не скажешь.
— Не, я своя, сапог, а не пиджак. Начинала в шестнадцать лет, простым стрелком. Постоянно пиздюлей прилетало за форму. Вы своих задрачиваете?
— Ясное дело, мэм, еще как.
— Ну по вам видно, что вы дрочилы. Тащите еще пива.
В этот момент, подумала с ухмылкой Мередит, у каждого из них в голове родилась мысль о том, как бы он дрочнул меня, будь я в его подразделении. Она и сама чувствовала, что часть ее сознания ищет способ как-то привести этот разговор к тому, что они вчетвером обкончают ей лицо, пока она будет стоять перед ними на коленях.
Через пять минут за столом во всю ржали и шутили, травили байки. Обсуждали трассы, гонщиков, и кто кого трахнет в следующей гонке. Чисто американское, скорее даже южное развлечение — когда шестьдесят болидов весом в полторы тонны несутся по кругу, поворачивая налево, на скорости 160 миль в час. В силовые структуры, — таков естественный порядок, — идут люди, если можно так сказать, «республиканского» толка. Южане, реднеки, конфедераты — то есть настоящие американские парни и девушки, которые любят пушки, тачки и барбекю, а не гомосеки из Нью-Йорка. Поэтому с силовиками Мередит всегда легко находила общий язык. В такой компании чувствуешь себя свободнее.
— Я вам точно говорю, Паркер всех там изнасилует, — рассуждал один из офицеров. — Он быстрый и лезть не боится.
— Твой фаворит, что ли? — Спросила Мередит. — Ну так у меня для тебя плохие новости, Паркер — жопотрах.
— Да ладно, мэм, вы гоните!
Она безразлично пожала плечами:
— Боссу моего уровня такую инфу разведка таскает. Я типа обязана знать, потому что это может пригодиться.
Сведения позабавили парней, посыпались шутки про задницы.
— А в штабе вообще все через одного на Паркера заряжают.
— Ну так это как раз потому, что они знают!
Мередит посмеивалась над шутейками, тянула пиво, вворачивала замечания, которые приводили парней в восторг. А сама в это время не могла разобраться в своих мыслях.
Что я такое? Почему все так неправильно со мной? Все должно быть совершенно не так. Там, где сижу я, должен был сидеть мой муж, вместо офицеров корпы — соседи с улицы.
А я, в платье в огромный горох, достаю из духовки индейку.
Они идут смотреть свои гонки, футбол или что угодно, а я поднимаюсь в спальню, чтобы лечь спать пораньше, ведь я учительница в младшей школе, а эти младшеклассники отнимают так много сил!
Что заставляет меня сидеть с мужиками, гыгыкать и пить пиво?
Почему, ради всего, блядь, святого, я продаю танки, радуюсь началам новых войн, и постоянно держу в голове планы убийства как минимум дюжины человек?
Неужели американская мечта мертва? И ведь назад уже нет дороги. С должностей вроде моей корпу покидают только вперед ногами.
— Ладно, ребята. Мне больше не наливать. Пойду уложу спать племянницу.
— Понятно, мэм. Не будем вас задерживать. Было очень весело посидеть с вами!
— Взаимно. Возвращайтесь на посты, пацаны. Хорошего понемножку.
Укладывать спать, на самом деле, нужно было саму Мередит. Она нехило напилась у Расков, заполировала пивом дома, даже фильтры пищевых ядов уже не справлялись.
Дэнни лежала на прежнем месте, но уже уставившись в телефон.
— Тыковка, мы тебя разбудили?
— Все нормально, тетя. Ты, кажется, здорово набухалась.
— Еле ноги волочу. Давай, дорогая, раздень меня.
Мередит спохватилась, что это могло прозвучать не так, как она планировала. Но теперь даже стало интереснее. Она знала, что Дэнни не откажется.
— Это что, броня на тебе? И как ты ее носишь целый день?!
— Да, бронекорсаж, класс — четверка с плюсом, может танкануть даже автоматную пулю. За пределами безопасных зон, то есть охраняемых объектов Милитеха, строго рекомендован к ношению. Полезная штука, в Найт-Сити часто стреляют. Застежка вот тут, сбоку. И вот здесь.
— Ух… Тяжелый.
— Дело привычки.
Дэнни сняла с Мередит бронекорсаж, потом китель, блузку и юбку.
— Вау. Ты всегда на работу такое белье носишь?
— Это… Для патологоанатома. Если грохнут на задании, то я буду знать, что оказала последнюю услугу из гроба. Да и куда же мне еще его носить? Я живу на работе. Не отказывать же себе из-за этого в сексуальном белье. Это как маленькое черное платье. У каждой должно быть такое. Только у меня нет времени на свидание в ресторане, могу рассчитывать лишь перехватить что-нибудь на ходу.
Дэнни захихикала.
— Ты такая смелая, тетя Мередит. Вообще ничего не стесняешься.
— У меня просто нет времени стесняться. Все, раздевайся и прыгай в постель. Места хватит для нас обеих.
Они легли и укрылись одеялом.
— Спокойной ночи, тыковка.
— Спокойной, тетя Мередит.
Проснувшись утром, Мередит обнаружила, что Дэнни ночью прижалась к ней очень близко, прямо своими сиськами ей в спину, а ее рука лежала на груди Мередит. Ничего преступного, девочки всегда так спят. Им нужно кого-то обнимать.
Двигаясь аккуратно, Мередит, как змея, выползла из объятий Дэнни, не разбудив ее.
Душ, макияж, сигарета. Мередит долго размышляла над этим, и, в итоге, пришла к выводу, что плохому она Дэнни научит, как бы не хотелось этого избежать. Поэтому и не отказывала себе в привычном ходе своих дел.
— Доброе утро, тетя Мередит.
Дэнни зевнула и села на кровати. Мередит сидела у туалетного столика. Полностью голая. Спиной к Дэнни. Но находясь перед огромным зеркалом. Попалась.
Самое позорное свойство женщины — это динамо. Если уж ходила голышом в комнате со своей спящей племянницей, то будь готова к тому, что она проснется. И потом не говори, что не подумала. Ты подумала и решила остаться голой. Так вот и отвечай за свои поступки.
Играй так, будто все так и задумывалось.
— Вау, — только и произнесла Дэнни.
Мередит посмотрела в отражении в лицо племянницы. Та, конечно, прикусила губу и отвернулась.
— Уже проснулась, тыковка? Время — пять часов утра, тебе еще спать и спать до школы.
— Я просто…
— О, не стесняйтесь, юная леди, взгляните внимательнее. Так выглядит красивая женщина. Не настолько, конечно, как ты…
— Тетя!
— Что такого? Мы с тобой будем жить вместе продолжительное время, пару недель точно. За это время ты на меня насмотришься всякую. У меня каждый день по расписанию война. Ты меня тоже пойми, как ты вчера заметила, я сутками мотаюсь в бронике, вот и приходится использовать любую возможность побыть налегке. Так что давай сразу перестанем делать из этого проблему.
— А, ну да! Да, конечно, тетя Мередит. Прости, я не хотела, чтобы ты из-за меня…
— Все в порядке, тыковка. Иди сюда. Подойди ближе.
Дэнни встала за спиной Мередит. Ее взгляд был направлен в зеркало, туда, где была грудь Мередит.
— Эта часть тела называется сиськи. Тебе известно об этом?
— Блин, конечно!
— Тогда ты, может, и знаешь, что надо с ними делать?
— Э…
— Возьми их.
Мередит ожидала сопротивления, но Дэнни не возразила и не стала сомневаться. Ее мягкие пальцы легли на сиськи Мередит.
— Вот так, мягко, не спеша. Ты можешь сжать их. Да, вот так.
Дэнни сжимала сиськи Мередит, а та слышала, как учащается ее дыхание.
— Давай сильнее. Не бойся, я крепкая девчонка. Вот так, молодец.
Пальцы Дэнни сжимали сиськи Мередит все сильнее, она входила в ритм, и, кажется, даже едва различимо постанывала.