— А что такого-то? Брал бы взятки, я в этом ничего плохого не вижу.
— Сказала корпоратка.
— Ха.
— Хе-хе-хе.
— Об этой штуковине ты что выяснил? Назначение ее мне известно. Интересует, откуда они берутся. Кто продает их?
— Я это так и не успел узнать. Зато нашел следы, ведущие к риперу, который ставил такую штуковину человеку.
— Кто такой?
— Известен как Фингерс. Из Джапан-Тауна.
— Где обитает?
— Передаю координаты.
— Благодарю.
Мередит встала.
— Ваши сведения очень помогли мне, детектив.
Однако детектив Крепаковски встал следом за ней, и демонстративно сунул револьвер в кобуру под левой грудью. накинул на плечи плащ, который висел на спинке его стула.
— Ну что, наведаемся к нему?
— Не пойму, нахрена ты мне там? Ты пьяный в хлам, куда тебе ехать-то? Да и вообще, это мое дело.
— Ошибаетесь, мисс Стаут. Это — мое дело.
— А почему ты тогда раньше к нему не съездил?
— Не чувствовал вдохновения.
— Собирайся, только быстрее. Выезжаем прямо сейчас.
Спустившись на лифте, они сели в мустанг. Мередит за руль, Крепаковски — на место стрелка. Она отметила, что детектив ведет себя довольно бодро, и с координацией у него все в порядке, несмотря на то, что он пьяный в дрызг. А что еще более неожиданно, он вполне неплохо соображал.
Он рассказал о своем деле подробнее. Он служил в убойном, в группе по особо тяжким, расследовал деятельность банд. Его внимание привлекло дело о самоубийстве. Покойный — офицер средней руки из банды Красных Хромеров. Полицейский патруль обнаружил тело при осмотре заводской территории в Нордсайде. Парень прострелил себе голову и лежал там уже несколько дней, самоубийство налицо. Но полицейских заинтересовали странные нарывы на его теле. Эпидемслужба обнаружила, что тело инфицировано глубоко модифицированной чумной палочкой Y.pestisC20, не передающейся воздушно-капельным путем, зато стойкой к тетрациклинам и другим известным способам терапии.
Эпидемия этой болезни уже накрывала Найт-Сити в 2020-м, никто не хотел пугать народ, тем более, пока во всю шла политическая борьба за кресло мэра. В полиции решили, что думать тут не о чем, эпидемии в Нортсайде вроде как не наблюдалось, а само дело явно было самоубийством. Отчет о вскрытии, показавший, что в теле трупа был установлен модуль, который, возможно, имел связь с заболеванием, решили тихонько проигнорировать. Но эти махинации не укрылись от взора бравого детектива Джеймса Крепаковски.
— У нас там в отделе есть большая доска, поделенная на колонки с фамилиями детективов. Каждая запись — труп. Ну ты поняла, либо фамилия, либо «Дж. Доу 1», «Дж. Доу 2», и так далее. Нераскрытые пишут красным. Когда раскрывают, стирают и записывают черным. Этим занимается Рэйчел, толстожопая такая бабуля, чернокожая, из отдела статистики. Такая, своего рода, доска славы, ну ты поняла. Представь, как весь отдел молча стоял и смотрел, как Рэйчел стирает черную фамилию этого типа и записывает красным. О да, я там всех взбесил.
[Дж. Доу — Джон/Джейн Доу, обозначает «неопознанный труп», мужчины или женщины соответственно. Американский полицейский фольклор.]
Ему удалось переквалифицировать дело в неумышленное убийство — вроде как рипер поставил тому типу хром грязными руками и занес палочку, типа того, годная сказочка. Но сам Крепаковски чувствовал, что в деле кроется демон. Он изучил устройство этого модуля, проконсультировался с врачами из Эпидемслужбы — неофициально, разумеется. И ему, не под запись, подтвердили: эта штуковина — оружие, предназначенное для шантажа.
О том, что дело всплыло, быстро стало известно тем, кто его заминал. Сначала детектива пытались уломать. В баре, за пивом и рюмочкой водки напарники говорили ему: вот дался тебе этот пиздюк-хромер? Брось ты его, займись нормальным делом. Он застрелился, сделал город чище.
Потом начали прессовать серьезнее. Задрачивать отчетами. Требовать результатов, которые Крепаковски предоставить не мог.
Ну а в конце просто подставили. Спиздили у него ствол и публично казнили на заседании комитета статистики. Отстранили от дел. Вот и все. Так делаются дела в полиции.
— Слушай, напарница…
— Какая я тебе напарница? Ты хоть понимаешь, кто я?
— Понимаю. Дева в беде. Допустим, большая дева, но в большо-о-ой беде. Я не был бы ментом, если бы не умел сложить два плюс два. Припоминаю, был недавно случай, Травма лоханулась, и скорая помощь прилетела не к тому клиенту, к корпоратке какой-то. Я так полагаю, они над тобой какие-то операции проводили. И лоханулась Травма не просто так, а потому что ее руками…
— Джимми, — Мередит проговорила это очень спокойным, ровным голосом. — Знаешь, как у меня в корпе называются в делообороте приказы на устранение? Утилизация биологического материала. Ты сейчас очень близок к тому, чтобы попасть в делооборот.
— Я чую опасность, да. Но сомневаюсь, что ты на это пойдешь. Ты не можешь никому сказать о своей проблеме. И мое убийство объяснить не сможешь. Но расслабься, напарница. Я своих не сдаю.
— Что, не бросаешь дев в беде? Ну ты мент-герой, я смотрю.
— Я должен сказать тебе спасибо. Если бы ты не приехала, я бы ни за что с дивана не встал. Только если за бутылкой сбегать.
— Откровения прожженного жизнью мента. Только этого мне не хватало.
Но Крепаковски выглядел, почему-то, довольным.
— Пожалуй, мы сработаемся.
Каждая подворотня в Найт-Сити обоссана по-своему и со вкусом. Та, в которую показывал заехать Крепаковски, тоже была на свой манер уникальной. Мусор, граффити, дурной неон — уличный шик Джапан-Тауна, но ничего выдающегося. Это Чпок-стрит.
Мередит затормозила посреди переулка. Они с детективом вышли из мустанга, пистолет-пулемет лежал у нее в кармане.
На ступенях «клиники» Фингерса сидели какие-то пацаны азиатской внешности.
— Съебали с дороги! — заорала Мередит, вынимая ствол. — Быстро съебали, пока я вас напалмом не захуярила, ебаные гуки!
Шпана мигом рассосалась, разбежалась по подворотням. Детектив подошел к ней, многозначительно глядя на освободившуюся дорогу внутрь.
— Чувствую хватку Милитеха. У вас, корпоратов, всегда дела делаются так шумно?
— А что тут шумного? Я даже ни одного патрона не истратила. Пойдем, ствол достань. Ночь коротка, надо все успеть.
Крепаковски последовал ее совету и достал револьвер.
Они поднялись по лестнице. Там, на диванах, расположились несколько чернокожих проституток. Они ждали, когда Фингерс позовет их в свою операционную.
— Прошу прощения, леди, — Мередит показала им свой пистолет-пулемет. — У нас без очереди.
Крепаковски вытянул из импланта в ладони патч-корд и начал взламывать дверь. Мередит, тем временем, следила за обстановкой. Перед ней сидели шлюхи, но у каждой из них мог быть пистолет. А учитывая то, что они черножопые, характер угрозы своей жизни они могут понимать неправильно. Негры не оценивают силы противника, могут забыковать. Это одна из причин, почему смертность среди них очень высокая.
— Готово.
Дверь открылась. Мередит, профессионально держа пистолет-пулемет, шагнула внутрь, Крепаковски, так же профессионально ее прикрывал.
Но угрозы внутри не было.
Зато была негритянка, разрезанная до пупа, в операционном кресле. А над ней — доктор Фингерс. Он был одет в ошейник, сетчатую маечку и короткие шорты. Левую руку покрывала татуировка из розовых отпечатков помады. Мередит хмыкнула.
— Нихуя себе. По тебе сразу видно, какой ты ориентации. Смело. Уважаю.
— Вы кто такие, и что вы здесь делаете?
— Тайм аут, док. Вывози свою пациентку, и давай потолкуем.
— Но она под наркозом! И операцию нужно проделать прямо сейчас! Я устанавливаю ей углеродную вагинальную мускулатуру!
У меня типа такого имплант стоит, подумала Мередит. Да, это требует времени. Мне три часа ставили. Дело это небыстрое — обклеить все стенки влагалища изнутри, со стороны мяса, искусственной мускулатурой. Но у меня и модель, конечно, побогаче. Зато эффект — пушка. Если мужик в тебя засунет, то уже не вытащит, пока не выебет насквозь. Наука, сука! С такими штуками женщины через 50 лет будут у власти по всему миру. Это, конечно, фантазия. Но, если по сути, то потенциал у этой штуковины огромный.