Адрес, который указал Фингерс — заброшенный ЖК Уэст Винд. Тут обычно никто не живет, — так, наркоманы и алкаши время от времени устраивают здесь притоны. Выйдя из машины, Мередит и Джеймс сразу достали оружие. Это дикая территория, здесь может произойти вообще что угодно.
Под ногами хрустело битое стекло, упаковки из-под жратвы. Все здание было отключено от электросети, Джеймс светил фонариком, держа револьвер наготове. В пистолете-пулемете Мередит фонарик был встроен. Во многих квартирах двери были выломаны, в других — стояли открытыми нараспашку. Пару квартир облюбовали кучки нарков и бухих алкашей. Эти людские кучи дико смердели, не исключено что кто-то обоссался, или совсем откинулся.
Фингерс рассказал, что встречался с мусорщиками в квартире на третьем этаже. Он не запомнил номера — его не было, как и входной двери, но объяснил, как туда добраться. Войдя, Мередит сразу поняла: пришли по адресу. Помещение было уставлено техникой, смахивало на лабораторию или кустарную операционную. Посреди комнаты стояла ванна, в которой валялся труп, присыпанный льдом. Мусорщики вытаскивают из своих жертв весь хром, нередко и обычные человеческие органы. Производство у них практически безотходное.
Мередит и Джеймс обшаривали светом фонариков темное помещение. Тут было пыльно, так же загажено, как в остальном комплексе, между комнатами висели шторы из пленки. Джеймс тихо отвел пленку, пропуская Мередит. Та, осторожно ступая и целясь из пистолета-пулемета, прошла в комнату. Джеймс — следом за ней. Лучи их фонариков сошлись на большой кровати, где лежали в обнимку два голых тела — мужчина и женщина.
Кивнув друг другу, Мередит и Джеймс обошли кровать с обеих сторон. Мередит схватила девушку за шею и вжала в кровать, приставляя дуло к ее затылку.
— Не вздумай, блядь, пошевелиться, а то прострелю тебе чайник, — прошипела она.
Девушка проснулась, вскрикнула, но тут же замерла неподвижно.
— Сели оба, спиной друг к другу. Руки в гору, и держать так, чтобы я их видела.
Девушка была коротко почти по-мужски стриженной, блондинкой, с несколькими татуировками на лице. Если бы не они, на вкус Мередит она могла бы выглядеть весьма сексуально с этими пухлыми губами и голубыми глазами.
Сегодня какой-то день России, блядь. Сначала детектив, а теперь эти, тоже сразу видно — славяне.
Джеймс кинул на кровать красный защищенный кейс:
— Вы продали эту штуку риперу, которого зовут Фингерс. Откуда у вас она? Где взяли?
— Suka, blyad. — Мужик щурился от света в лицо, что-то промычал по-русски. — Yulya, cheim nado?
Юля посмотрела в лицо Мередит, та кивнула ей:
— Ты правильно все понимаешь, крошка. Шансов у вас нет. Только дернись. Но если хочешь жить, то называй имена.
— Бестия.
Мередит переглянулась с Джеймсом. Никто не ожидал такого ответа.
В этот миг девчонка резко ударила по рукам Мередит, короткая очередь пробила кровать. Они схватились, покатились.
Бойфренд этой девчонки тоже напал на Джеймса, помощи было ждать неоткуда. Девка била ее по лицу и по руке, силясь выбить оружие. Та, в ответ, схватила ее за шею.
Мередит давно запомнила простую истину: никогда не сдавайся. В каком бы положении ты ни находилась, как бы тяжело не было, и как бы не превосходил тебя твой противник — пока ты дерешься, сопротивляешься — ты жива. Прекратишь драться, значит, отдашься на милость противника. А милости в наше время ждать глупо.
Русская девчонка все-таки выбила пистолет-пулемет из ее руки. Они валялись на грязном полу, Мередит давила ей на глаза. Та кричала, ей пришлось отпрянуть, в это время Мередит скинула ее с себя. Они одновременно поднялись на колени, Мередит кинулась на нее, но та, в этот миг, вонзила нож ей в живот.
Мередит вскрикнула, терпя боль, изо всех сил оттолкнула от себя русскую девчонку — та полетела на пол, но тут же вскочила. В этот миг через кровать перескочил ее бойфренд, схватил за локоть, врезал Мередит ногой в грудь, повалив ее на пол, и парочка унеслась прочь сквозь завешанный полиэтиленом дверной проем. Мередит дотянулась до пистолета-пулемета, перевернулась на полу, но стрелять было уже не в кого.
К ней подскочил Джеймс. Морда у него была немного разбита, из острого носа текла кровь.
— Ты как, напарница?
— Ножом меня пырнула… Сучара.
Потрогав место ранения, Мередит ощутила испуг. Было много крови, плащ уже густо пропитался липкой влагой.
Джеймс поднял ее с пола, закинул руку себе на шею, другой рукой подхватил под коленки, взяв на руки. Так и понес по темным коридорам.
В ВР Мередит видела отчеты имплантов — нож был покрыт боевым отравляющим веществом, фильтры ядов изо всех сил боролись с инфекцией. Но она быстро теряла силы, глаза закрывались. Последнее, что она запомнила — как Джеймс сажает ее на место стрелка, а сам садится за руль мустанга и рвет с места, свистя шинами.
13. Правее от центра
Примечание:
Мередит Стаут — такая плохожопка…
-----------
Когда Мередит пришла в себя, она сразу сощурилась, яркое солнце било ей прямо в глаза. Голова гудела как с похмелья. События прошлой ночи вспоминались постепенно, по цепочке. И, когда она дошла до того момента, где русская девка вонзает нож ей в живот, тут же потянулась пощупать рану.
Рана была перевязана бинтом, наложен толстый тампон. Кровотечения, похоже, уже не было, но при шевелении место ранения все равно отзывалось болью. Мередит проверила автодок, но в нем кончился обезбол. Времени было половина седьмого утра, совсем неплохо, Мередит ожидала, что после такого ранения проваляется намного дольше.
Помещение было знакомо Мередит. Это квартира детектива Крепаковски, в свете дня она выглядела еще более, мягко говоря, холостяцкой. Мередит лежала на диване, на том самом, на котором последние недели Джеймс Крепаковски валялся целыми днями пьяный в отключке. В комнате стояли на полу бутылки, лежали носки, на спинках стульев висела одежда. Мередит слышала потрескивание, как когда на масле что-то жаришь, и улавливала аппетитный запах, перебивавший привычные запахи квартиры алкоголика.
А еще она поняла, что лежит под одеялом, без плаща, в одном лишь белье от Афины Сворд. Плащ висел рядом, на спинке стула. Она медленно села на месте, стараясь не потревожить рану, и прикрывая грудь краем одеяла. А потом подумала: нахрена?
Крепаковски явно меня всю уже и осмотрел и общупал, и голые сиськи, и пизду. Это ведь он меня зашивал, коновал хренов, в квартиру свою приволок, на диван спать уложил, а теперь на кухне стряпает, вы только полюбуйтесь, какой джентльмен! Ебать его в сраку!
Она откинула одеяло в сторону, осмотрела себя. Перебинтована рана была может, немного грубовато, и бинта он явно пожалел, либо использовал остатки с самого дна аптечки, но вроде-бы сделал все грамотно, с дезинфекцией, регенератом и препаратами для выведения токсинов.
Наряд ее сильно пострадал. Чулки были все порваны, туфли исцарапались, перчатки тоже порвались. Она выглядела как потасканная шлюха последнего сорта.
Мередит быстро дорвала и стащила с себя все нейлоновые лохмотья, оставшись полностью голой, в одних туфлях. Накинула на себя плащ, застегнулась.
— Джеймс!
Нет ответа. Только весело трещит на кухне масло.
Ладно, надо пойти отыскать его, а то небось уже с утра бухой валяется, сейчас всю хату себе спалит, хренов ухажер.
Но Джеймс, как оказалось, бодрствовал, и даже неплохо выглядел. Если он и пил с утра, то совсем немного.
— Доброе утро, напарница.
Крепаковски как раз заканчивал с кулинарией, он нажарил свинины и наделал тако. Мередит признала: пахнет ароматно.
— Ну че, как позабавился вчера? Все понравилось, или есть какие-то замечания, пожелания? Снизу получше, или сверху? Ну давай, делись, где я тебе понравилась больше?
— Если ты о том, как тупо ты подставилась под нож, то да, кривить душой не буду, было непросто. Кое-как остановил кровотечение, залил детоксином и зашил рану. Я понимал, что в больницу тебе нельзя, ведь тебе будет непросто объяснить, какого беса директор Стаут лазила по помойкам и ее там на перо посадили.