Мередит разделась, улеглась на операционный стол.
Кэсс сидела на стуле у стены, поставив локоть на подлокотник и подпирая щеку кулаком, при этом ухмылялась, глядя на Мередит.
Одними губами, полагаясь больше на взгляд, Мередит отправила ей послание:
— Че ты лыбишься?
Та только сильнее осклабилась.
— Ну что, мисс Стаут, — сказал рипердок Эротикорп. — Если вы не против, я готов приступить.
— Начинайте, док. Сделайте из моих малюток атомные бомбы.
Мередит долго выбирала по каталогу. Раз уж такое дело, решила она, то нечего жадничать. Я, все-таки, человек не последний, да и тело свое не на помойке нашла. В конце концов, будет выглядеть мелочным скупердяйством, если я пожалею денег и два простых шара себе в сиськи вкачу. Мне нужна реальная вещь. Рэйфилд Арондит от мира сисек.
Она остановилась на модели «Femme Narcisse», их было шесть вариантов: первые три еще вменяемые, следующие — для совсем отмороженных, или профессиональных актрис фильмов для взрослых. Описание сообщало о стопроцентной идентичности натуральным ощущениям, никаких жестких частей, вся архитектура имитирует настоящую грудь. Есть возможность менять форму — опускать, поднимать, менять ширину постановки и направление сосков — наружу или внутрь. Также существовала возможность в достаточно свободных пределах менять объем. Это не говоря об особых функциях. Можно было активировать зоны стимуляции, связанные искусственными нейронами с общей нервной системой. В скрипте можно было настроить, где они будут расположены. Хоть вся поверхность сиськи, хоть отдельные области на ней. То же самое с соском: регулировался размер, высота, форма и фактура. Можно было сделать их твердыми одной командой. Скрипт имел автоматический режим, отслеживающий общее состояние организма, и дающий поведение, неотличимое от естественного. Или же можно было активировать ручное управление и самой задать то, как сиськи будут себя вести.
На этом навороты не кончались. Для особых случаев импланты имели режим лактации с грудным молоком, идентичным натуральному, конечно же, которое производилось естественным образом, похожим на тот, которым его образуют молочные железы. Или же можно было заполнить сиськи чем-то другим, хоть текилой, хоть серной кислотой, если ты совсем больная — для этого под мышку под ребром проводился мягкий катетер.
Операция не продлилась долго. Сделать сиськи не так сложно, как что-то внизу. Мередит осматривала результат в зеркале. Ее натуральная грудь была под чашку 32C. Теперь как бы не пришлось все старое белье выбрасывать. C — была нижней границей ее возможностей. Верхней — что-то там, что дальше четверной D.
Она ощупала себя. Но понимала, что будет сама к себе не справедлива. Она-то точно знала, что изменения случились.
— Кэсс, ну-ка иди сюда.
Та подошла. Из-за своего раздолбайского характера она так и не научилась прятать свои эмоции. Ее рот кривился в ухмылке.
Мередит, с голыми сиськами, развернулась к Кэсс, расстегнула ее китель и залезла рукой под ей под тесную майку. Она нашла ее грудь, вполне недурную для такой подкаченной бабы. Трогала ее, сжимала. В это же время трогала свою, внушительного размера сиську.
— Ну да, ну да, к вашим услугам, маам. — Кэсс вздохнула, подняв глаза в потолок. — Я ведь теперь, конечно, тоже могу так делать, правда, ежже?
Мередит взглядом дала ей понять: нет, не правда. Но потом задумалась — фидбек-то нужен.
— Один раз. Давай, нападай, извращенка.
Кэсс положила свои большие лапы ей на сиськи. Сначала погладила, взвесила в руках, потом посжимала.
— Что скажешь?
— Не, это просто пушка-гонка, ежже.
Мередит давно нащупывала мысль что-то поменять в себе. Взор, конечно, чаще всего падал на сиськи. Но то, что изменения были навязаны ей, конечно, ее бесило. Если же попытаться освободиться от этой мысли, то она не могла не признать: она нравилась сама себе.
Сиська Кэсс не отличалась наощупь. Мередит проверила все досконально. Ей нужно было знать наверняка, и тут нет места стыду
Но форму придется пошить новую.
— Как это будет работать, док?
— Всякое изменение размера и формы будет требовать энергии. Вы не заметите ничего кроме усилившегося аппетита. Два — три дня, и готово. Я имею в виду, некоторые думают, что они смогут все поменять сию секунду. Но так не получится. На это, все-таки, требуется время. В организме ничто не происходит мгновенно. Особенно рост, хоть, даже, и отрицательный, как говорят экономисты.
— Полезно. Хотя, я уверена, я надолго остановлюсь на чем-то одном, а остальное буду применять только в каких-то исключительных случаях.
— Так делают многие. Клиентов вашего уровня часто привлекает не столько полезность функционала в повседневности, сколько удобство для специальных, скажем так, операций.
— Специальных, ага. Это вы верно говорите, док.
В машине Кэсс не удержалась от вопросов:
— Маам, ну че, не томите, ежже. Как оно?
— Вес, — сказала Мередит, покривив губы. — Этот вес… Непривычно. А тебе что, понравилось? Себе такие же хочешь?
— Хе-хе, мне-то зачем? Шоб просто висели? Мой мужик в тумбочке живет, в среднем ящике, ему по барабану, ежже. Зато вам теперь будет легко в этих дипломатических заданиях. Как придете к каким-нибудь галстукам облысевшим — они вам сразу все согласуют!
— Давай, за дорогой следи!
Надо собраться, думала себе Мередит, волю в кулак — и прыгнуть в пекло. Первый бой — самый тяжелый. А на меня сейчас все зверье накинется.
Кэсс затормозила на КПП у главного входа в офис, Мередит вышла из машины и направилась, как обычно, к раме детектора угроз. Дежурная смена бойцов пронзила ее взглядами, пытаясь сообразить, что не так с директором Стаут, и что она там напихала себе под броник. А когда до корявых мозгов доходило, брови на квадратных мордах ползли вверх.
— Здрасте, директор, — бросил ей начальник караула, ощупывая взглядом ее бюст, заметно оттопыривавший бронекорсаж.
— Мои глаза находятся здесь, — бросила она ему.
— Да я так… Все в порядке, мэм. Проходите, удачного дня.
В офисе ее тоже провожали взглядами. Особенно жарко было в лифте. Она не поехала на лифте для директоров специально, хотела устроить себе испытание, ну и просто ради эксперимента.
С ней ехали двое менеджеров из финансового, и пара оперативников, одетых по форме и в броне. Наверное, только с задания, сопровождали в пустыне какой-то груз. Все потные, на лбу испарина.
— Доброе утро, директор Стаут, — поздоровались экономисты.
— Доброе утро, мэм, — оперативники.
— Привет, мальчики.
Она специально встала не спиной к ним, как обычно — лицом к двери, а боком, к стене лифта, и сделала вид, будто увлеченно что-то ищет в телефоне. А другой рукой отлепила липучку на талии, приподняла переднюю часть с бронепластиной и потерла бок локтем — как будто неудобно надела, и ей что-то мешалось или натирало. В эти моменты было хорошо видно, что под кителем у нее серьезно выпирает.
Экономисты изо всех сил делали вид, что не смотрят на нее, вернее, старались сделать так, чтобы она не запалила, как они пялятся. Оперативники — народ более прямой, они там все наглые, как паровозы.
Бойцы переглянулись, потом оба вернули взгляды к ней.
— Вы сегодня великолепно выглядите, директор Стаут, мэм.
— Так точно, мэм. Просто потрясающе.
Она тут же выстрелила сначала в одного, потом в другого опасным взглядом.
— Да?! Вы даже такие слова знаете? Ну я вам тоже комплимент сделаю. Для ОГ у вас, ребята, словарный запас явно выдающийся. Ты. Ну-ка, застегни мне…
Она подозвала того оперативника, который стоял к ней поближе, и подняла вверх левую руку, чтобы он застегнул ей броник.
Тот без возражений принялся за дело. Затянул крепко, негодяй. Вроде дело такое, что непросто придумать возможность облапать. Но парень оказался находчивым. Начал ей плечо поправлять, задирать переднюю бронепластину, за талию потрогал, даже за боковую часть сиськи. Голь, как известно, на выдумку хитра. К его сожалению, напарник, оставшийся не у дел, не позволит ему рассказывать в казарме, как он директора Стаут в лифте трахнул.