— Я вижу, вы, недолго думая, нарушили врачебную тайну.
— В таких случаях врачебной тайны не существует. Так или иначе, я возьму на себя ответственность. Что вы на это скажете?
— Вы не представляете, сколько времени вы нам сэкономили, доктор. Без вашего вмешательства уголовный розыск мало продвинулся бы. При условии, что это именно ваш парень… Могу я вас подвезти куда-нибудь?
Под довольным взглядом полицейского она рассмеялась:
— Нет, спасибо. У меня машина.
— Жаль. Во всяком случае, нам еще придется встретиться.
— Как скажете. Кстати, — говорит Сюзанна уже в дверях. — Все полицейские кабинеты похожи на ваш или у вас очень продвинутые понятия о личном вкусе?
— Не дерзите, доктор. Прошу вас не высмеивать мое неприятие нормы. С вашими знаниями вы могли бы стать очень нелюбезной. Не волнуйтесь, мы его поймаем, вашего пациента. Теперь, когда у нас есть имя и приметы. Но на сей раз вы не станете его освобождать, правда?
Шагая к машине, припаркованной в тени деревьев у Отель-Дье, недалеко от паперти Нотр-Дам, она смотрит на свои кроссовки, вспоминая, как на них смотрел полицейский. Последний писк моды от Тодда, плоская подошва и застежки на липучках. Удобно целый день бегать по больничным коридорам. Она вообразила, как излагает комиссару неопровержимые аргументы в пользу современной тенденции приносить элегантность в жертву комфорту, а потом завела машину.
Глава 11
По мнению медицинского эксперта, Памела умерла 19 июня, за тринадцать дней до того, как обнаружили тело. Разложение тканей замедлилось из-за относительной прохлады и небольшой влажности аквариума.
Жертва — молодая женщина белой расы, брюнетка, возраст — слегка за двадцать. Многочисленные разрезы, особенно те, что на внутренней стороне бедер, где исчезли лоскуты кожи, сделаны до смерти. Смерть вызвана кровотечением из артерии, перерезанной ножом, которым вырезали кожу. Клинок длинный и гладкий. Тем же ножом вскрыли брюшную полость; разрез от влагалища до грудины сделан после смерти. Убийца ввел нож в половые органы жертвы, сделал 36-сантиметровый разрез до ребер, через который затем извлек внутренности. Один внутренний орган отсутствовал: сердце. Оно извлечено грубо, артерии отрезаны тем же ножом. Легкие остались в грудной клетке, почки тоже на месте. Другие органы вынуты и крепко обмотаны вокруг торса. Голова и конечности отрезаны тем же ножом. На уровне плеч и в паху видны небольшие надрезы, нож послужил и для разрезания сухожилий.
Ни спермы, ни отпечатков пальцев. Значит, человек был в перчатках. Однако изнасилование не исключено. Общий вес найденных частей тела — 53 килограмма: то есть потребен большой рюкзак и мужчина крепкого телосложения либо не одна ходка, чтобы переместить все останки в аквариум. Однако несколько рейсов представляются маловероятными.
Стейнеру не нравятся такие заключения. Мысленно глядя на сцену убийства, он говорит себе, что лучше верить в господство души над материей и в жизнь после смерти. Но клинические детали, возможность восстановить события, детализировать их развитие — все это многое дает.
Впрочем, в головоломке пока не хватает многих элементов, среди которых голова жертвы, ее опознание, обстоятельства, при которых она встретила своего палача, место, где он ее мучил, убил и разрезал на куски. И это не считая всех остальных почему: почему изъяты куски кожи и сердце, почему сложен крест из конечностей, почему исчезла голова…
Столько вопросов — быть может, задержание Данте даст на них ответы. При условии, что это он и что он готов признаться. Еще важно, чтобы он был в состоянии говорить. Принимая во внимание его кризисные состояния — как описала их психиатр, — добиться этого будет непросто.
А имеющихся элементов головоломки слишком мало. О жертве — никаких данных; есть только ее татуировка на руке.
Картотека пропавших без вести ничего не дала, ничего не обнаружено и в среде проституток, тщательно изученной за последние два дня.
Если виновник Данте, девушка могла исчезнуть только в Париже и окрестностях. Но если не он, девушку могли взять откуда угодно.
Что касается двух обнаруженных на месте предметов, мяч не дал ничего, а по поводу пасхальной свечи обзваниваются все храмы и магазины, торгующие религиозной атрибутикой. Конечно, посреди этой рутины, в поисках разгадки этой мясорубки легко предпочесть ответ, предложенный доктором Ломан.
Без четверти двенадцать. Металлическая дверь лифта открывается, и он выходит. Альберт Лескин ждет его в дверях. Комиссар слышал его голос дважды: первый раз по телефону, второй — минуту назад, искаженный переговорным устройством. Сейчас он видит обладателя этого голоса.