Джон Маршалл многозначительно улыбнулся. — «Там не было ничего важного, мистер Адамс. Все, что важно для меня, помещается в этой небольшой дорожной сумке, которую я никогда не выпускаю из рук. Пропавшую одежду можно заменить новой. Так что мою потерю можно пережить. И желаю, чтобы и с Вами было также».
Адамс почувствовал изучающий взгляд Маршалла, не зная, как вести себя. Маршалл был молод, у него было открытое лицо, свидетельствующее о честности. Но его глаза казались старше, чем это можно было предположить, исходя из его возраста.
Поскольку Хоумер Дж. Адамс преследовал своей поездкой цели, которые для любого другого должны были быть строго секретными, он был немногословен. Он непременно переводил разговор на всякие пустяки, если вежливость не позволяла молчать.
Но над Индийским океаном все изменилось.
«У Вас с собой очень много денег, не правда ли, мистер Адамс? — неожиданно сказал Маршалл после долгой паузы.
«Как Вы догадались?»
«Я подумал так, потому что Вы постоянно с таким же вниманием следите за своей сумкой, как и я за своей. Никто не будет так часто вертеть головой, чтобы посмотреть наверх, если в багажной сетке над ним лежит всего лишь пара бутербродов и газета».
«Это интересно. Вы занимаетесь изучением психологии, мистер Маршалл?»
«Вы совершенно правы, в последнее время я много занимаюсь этим. Но Вы отклонились от темы».
«Если Вы желаете теоретизировать, то вряд ли Вас может интересовать, действительно ли у меня при себе куча денег».
«Я спрашиваю в Ваших интересах, мистер Адамс. Предположим, у Вас при себе много денег, тогда Вы должны бы проявлять больше недоверчивости, чем до сих пор. Тогда одного взгляда на сумку вовсе недостаточно».
«Пока сумка здесь, деньги тоже здесь. Или у Вас, как у психолога, есть другая версия моего умозаключения?»
«Ваша сумка новая. На ней есть этикетка магазина на Регент-Стрит. Могу поспорить, что Вы купили ее сегодня утром».
«Верно, — смущенно сказал Адамс. — Но что Вы хотите этим сказать?»
Джон Маршалл немного наклонился к нему, стараясь говорить тихо. — «Возможно, кто-то купил такую же сумку. Если бы теперь в сетке над нами лежала она, Ваше логическое умозаключение не многого бы стоило».
Адамс пожал плечами и подумал о своем пистолете в сумке. Если бы Маршалл захотел что-то предпринять против него, то ему вряд ли удалось бы сделать это здесь, в присутствии более восьмидесяти свидетелей. — «Хорошо, — сказал он наконец. — Вам явно интересно видеть друг у друга много денег. Я могу оказать Вам такую любезность».
Он встал, взял из сетки дорожную сумку, снова сел и открыл ее. В тот же момент у него появилось такое же ощущение, как и тогда, когда его крупная афера потерпела крах.
Он закрыл глаза и молча сосчитал до десяти. Это была старая привычка, чтобы успокоить нервы в критическую минуту. Когда он открыл глаза, он снова был старым биржевым дельцом без нервов.
«Откуда Вы узнали, что мои деньги украдены, Маршалл? Я требую, чтобы Вы говорили теперь без обиняков».
«Я думаю, теперь не столь важно, откуда я это знаю. Спросите лучше, кто это сделал».
«Вы и это знаете?»
«Думаю, что знаю. Но я хотел бы поговорить с Вами об этом в спокойной обстановке. Нет ли у Вас желания пойти со мной в салон-ресторан? Мы выберем для себя отдельный столик».
Они вышли. По дороге Адамс объяснил: «Сначала я хотел бы заявить командиру о краже. Закажите для нас подходящее место».
Вскоре он вернулся. — «Все в порядке, во всяком случае, что касается моего заявления. Надеюсь, Вы сможете сказать мне больше. Потому что полицейский розыск начнется только после посадки. Может быть, оцепят летное поле и не будут выпускать пассажиров. Но все это не слишком надежно. Для меня было бы лучше, если бы мы могли уладить это дело сами, пока мы еще в полете. Так кто, по Вашему мнению, этот преступник?»
«Этого я не знаю. Речь может идти по крайней мере о шести или восьми человеках».
«Они находятся на борту или мою сумку подменили уже в Занзибаре или еще раньше? Минуточку, я заглядывал в ресторан аэропорта. Тут все было в порядке. Так что наш человек должен находиться на борту. Единственная возможность подменить сумку была, видимо, во время посадки. Мы стояли в очереди и очень медленно продвигались вперед к стойке. Возможно, я несколько раз ставил сумку на землю».
Маршалла это, казалось, развеселило. — «Вы правильно восстанавливаете события. Точно так же и я их себе представляю. Но кто это был, я действительно не могу сказать. Я уже рассмотрел под лупой всех пассажиров одного за другим. Но здесь нет никого, у кого была бы такая же сумка, как у Вас».
«Странно! Вы знаете очень мало. Но несмотря на это, Ваше подозрение оказалось удивительно точным».
«Другой вопрос, — сменил Маршалл тему. — Сумма которую Вы потеряли, очень велика для среднего человека. Для Вас она тоже невосполнима?»
«Я не совсем понимаю Вас, — сказал Адамс раздраженно, снова ощутив недоверие к Джону Маршаллу. — Ваши формулировки зачастую просто удивляют, мистер Маршалл. А с другой стороны, я не могу себе представить, что вор, укравший мои деньги, вел бы себя так вызывающе, как Вы».
В тот же момент дверь распахнулась, и в нее с шумом вломилось несколько мужчин. Двое из них снова захлопнули дверь и заперли ее, хотя несколько других пассажиров хотели пройти.
Находящиеся в салоне-ресторане люди, за небольшим исключением, повскакивали со своих мест, вызвав полную неразбериху. Среди крика нельзя было разобрать ни одного слова, пока наконец один из мужчин не призвал всех к порядку, подтвердив свои требования поднятым вверх пистолетом.
«Всем сесть! — приказал неизвестный. — У меня к Вам несколько коротких вопросов, господа. У кого из Вас есть при себе оружие? Просьба сообщить об этом! Речь не о том, что оно будет у Вас отобрано, а о том, чтобы Вы его использовали».
Первым руку поднял Джон Маршалл. Его примеру последовали многие другие и, наконец, Хоумер Дж. Адамс. Всего семь пассажиров.
Пожилой мужчина поинтересовался причиной происходящего.
«Мы находимся в критическом положении, — ответили ему. — Несколько пассажиров захватили экипаж машины. Некоторые из них проникли в пассажирский салон, чтобы обезоружить всех, кто там есть. Теперь в первую очередь все зависит от того, чтобы охранять эту дверь и никого не пропустить сюда. Итак, прошу Ваших предложений по поводу того, как на борту может быть восстановлена нормальная обстановка».
«Вы не можете запереть дверь! — потребовала какая-то дама. — Мой муж и мои дети находятся в пассажирском салоне!»
Остальные проявили подобную озабоченность, но оказались в меньшинстве и не нашли поддержки.
«Мы не можем сейчас принимать во внимание особые пожелания отдельных пассажиров, господа! — крикнул мужчина с пистолетом. — Я должен попросить Вас соблюдать дисциплину и подумать об опасной ситуации, в которой мы находимся».
«Было бы хорошо, — раздался голос сзади, — если бы мы также не переоценивали опасность. Вообще-то, эта банда вряд ли заинтересована в наших жизнях, скорее, в нашем имуществе. Поэтому я предлагаю немедленно капитулировать, так как тем самым мы спасем свою жизнь».
«Трус!» — протестующе крикнул кто-то. Другой высказал подозрение: «Вы, видимо, тоже из этой же гангстерской банды…»
«Было бы хорошо говорить по одному! — потребовал Джон Маршалл. — Мне кажется, у меня есть возможность дать Вам определенное разъяснение этому происшествию. Но при условии, что мы будем строго охранять вход в пассажирский салон».
Несколько вооруженных мужчин пробились вперед, пообещав взять эту задачу на себя.
«Говорите!» — потребовал затем первый слушатель от Джона Маршалла.
«Я заранее предупреждаю, что не знаю ничего определенного, — начал тот. — Но насколько я ориентируюсь в обстановке, могу высказать подозрение, которое не позволяет нам недооценивать опасности. Гангстеры без сомнения стремятся завладеть суммой более 23 000 фунтов стерлингов. Эти деньги они уже прибрали к рукам».
«К чему же тогда все эти старания? — спросил кто-то. — Кто-то хочет отделаться от нас?»
«Возможно. Во всяком случае, речь вряд ли идет о Ваших деньгах, в лучшем случае заинтересуются драгоценностями Вашей супруги. Наибольшая опасность заключается для нас в том, что гангстеры, возможно, будут покушаться на жизнь того, у кого они совершили кражу. Поскольку деньги и другие, вытекающие из этого, вещи, которые не подлежат здесь обсуждению, безопасны для них только тогда, когда они убьют этого человека».