— Что за черт? — выдохнул Львов, ошарашенно глядя на малеванные буквы.
— Боже… — Юсупов покачал головой, его лицо побледнело. — Это серьезная провокация.
Я спокойно взирал на эти художества, но внутри меня поднималась волна гнева. И ведь кто-то не испугался пойти против Черного Алмаза.
— Ты это видел? — кто-то из курсантов обратился к своему соседу, кивая в мою сторону. — Он и правда тут, Николаев.
— Смотрите, это он! — в толпе раздались нервные смешки.
Львов подошел ко мне ближе и тихо сказал:
— Алексей, не реагируй. Это провокация.
— Разумеется, — отозвался я.
— Они явно хотели устроить представление, — добавил Юсупов, сжав кулаки. — Нужно найти, кто это сделал.
— Это точно Безбородко, — процедил Лева. — Он не смог тебя обойти на собрании, так теперь решил очернить меня перед всеми.
Я пока не стал ничего утверждать. Безбородко не скрывал своей неприязни ко мне, но он не казался мне идиотом. Идти против меня так открыто? Он что, бессмертный? Или кто-то узнал о нашем конфликте и решил этим воспользоваться?
— В любом случае, — Лева посмотрел мне в глаза, стараясь говорить спокойно и рассудительно. — Нам сейчас нужно держаться спокойно и не поддаваться на провокации. Твоя задача — сохранить авторитет.
— Не переживай, я не доставлю этому провокатору удовольствия. Мы разберемся с этим позже. Сейчас нужно идти на построение.
И все же. Предатель. Убийца Романовых. Это была явная отсылка на прошлое моей семьи. Ведь некоторые в свете до сих пор придерживались мнения, что мой отец действительно был виноват в гибели императора. А сейчас кое-кто решил напомнить об этом через мою связь с заражением Андрея.
Удачный момент.
Я заметил, как несколько человек повернули головы в мою сторону и замерли. Я чувствовал их обжигающий интерес и недоверие. Кто-то шептался, кто-то шептался и бросал на меня колкие взгляды.
— Чего он так смотрит? — раздался хриплый голос за спиной. — Может, и правда виноват?
— Так в чем он виноват?
— Что-то случилось с князем Андреем?
— Да никто не знает, что с ним на самом деле случилось! — сказал какой-то паренек с гранатовым перстнем. — Руководство ведь ничего не говорит! Может Николаев и правда в чем-то замешан…
Я холодно улыбнулся и спокойно встретил взгляд этого парня.
— Ваша фамилия, господин.
— Козлов! — с вызовом ответил курсант.
— Господин Козлов, умерьте пыл, пожалуйста. Иначе рискуете опоздать на построение.
Но толпа возле стендов уже зацепилась за это и начала роптать.
— Пусть расскажет, что случилось!
— Пусть объяснится.
— Да вы что, с ума сошли? — громко выкрикнул Львов, резко обернувшись к толпе. — Вы на самом деле поверили этой дешевой провокации?
— Спокойно, лева, — я отстранил его и жестом велел не горячиться. — Руководство дает столько информации, сколько считает нужным. Если у господ курсантов есть вопросы, пусть задают их кураторам.
Юсупов тоже попытался вмешаться.
— Господа! Давайте сохранять здравомыслие. Кто-то хочет посеять раздор и сумятицу в наших рядах. Вам мало проблем с аномалиями и тяжелой учебы?
Но как бы они ни старались успокоить окружающих, шепотки, наполненные подозрением и тревогой, продолжали циркулировать среди курсантов. Именно этого провокатор и добивался. А еще этот загадочный подлец хотел вывести меня на эмоции и заставить оправдываться.
Хрен там плавал.
— Надо немедленно сообщить Ланскому, — сказал я. — Расписание закрасили. Ни черта не видно.
— Я позову офицера, — кивнул Львов, хотя и его взгляд выдавал его раздражение и гнев. — Сию же минуту.
Мы уже собирались уходить, и я встретился взглядами с Безбородко. Его глаза блестели, губы были сложены в презрительную ухмылку. Он смотрел на меня с насмешкой, словно видел перед собой уже побежденного врага.
— Господа! Пора на построение! — закричала Катерина. — Осталась минута до сбора!
Толпа начала рассеиваться. Кто-то все еще косился на меня, кто-то обсуждал происходящее, но многие кивали, понимая, что разумнее будет разобраться в этом вопросе официально.
Но не успели мы разойтись, как двери холла распахнулись, и на пороге появился Ланской в сопровождении двух сержантов. Его хмурое лицо, обычно сохранявшее спокойствие и невозмутимость, сейчас выражало недовольство и раздражение.
Баранов тоже походил на грозовую тучу: глаза прищурены, руки сложены за спиной, а из-под фуражки сверкали глаза, полные желания задать кому-нибудь по первое число.
— Что здесь происходит? — прогремел майор и окинул взглядом собравшихся.