— Ты все время говоришь о России, — мрачно сказал Алексей. — Мне почему‑то кажется, что моя страна называлась иначе.
— Когда‑то она называлась Российской Империей, — сказала парда, — потом Советским Союзом.
— Стоп! — остановил ее Алексей. — С этого места подробней. Когда и почему переименовали?
— Переименовали в конце одна тысяча девятьсот девяносто первого года из‑за развала СССР. Вскоре после этого в России был восстановлен капитализм.
— В этой вашей сети можно посмотреть, как это произошло?
— Только самые общие данные. Все остальное пропало, когда гибли серверы Интернета, а потом эту информацию не стали восстанавливать.
— А где еще можно найти?
— Должны знать ученые–историки, и могли сохраниться книги в больших библиотеках. Все‑таки прошло больше шестидесяти лет.
— Ольга, — он поднял на нее взгляд, в котором стыла тоска. — Скажи, что говорит наука о возможности путешествия во времени?
— Интересный мне попался клиент, — сказала она, расстегивая блузку. — Вы мне еще долго собираетесь задавать глупые вопросы? Будете меня раздевать, или мне раздеться самой?
— Ты точно машина? — усомнился Алексей. — Не кочевряжься и ответь только на один вопрос. Это для меня очень важно.
— Нет такой возможности! — отрезала она. — Попасть в будущее, используя скорости, близкие к скорости света, еще можно, а вот обратно — уже никак. Ты в моей практике первый, кто интересуется не мной, а историей и физическими парадоксами. Я вижу, что тебе почему‑то плохо. Иди ко мне! Поверь, я заставлю тебя забыть обо всем на свете. Если тебя мучат какие‑то вопросы, оставь их на завтра. Ночь создана не для терзаний, а для любви и отдыха. Ну же!
Она знала, о чем говорила. С ней Алексей действительно забыл обо всем на свете. Она измотала его до предела, три раза доведя до взрыва, пока он незаметно для самого себя не провалился в сон. Если ночью что‑нибудь снилось, он снов не запомнил. Пробуждение было тяжелым. Раскалывалась голова, болело мужское достоинство и страшно хотелось есть.
«Хорошо на мне нажились фармацевты, — подумал он, ощупывая пострадавший орган. — Нет, с этим надо завязывать. Что‑то мне не верится, что она ничего не чувствовала. Для чего тогда это безумство? Или у нее план по сбору спермы?»
Кое‑как одевшись, он застелил постель, уселся на диван и стал думать, что же делать дальше. Вчера ему удалось кое‑что вспомнить. Во–первых, то, что страна, в которой он жил, называлась не Россией, а СССР, а во–вторых, год своего рождения. Родился он лет сто назад, из чего следовало, что его каким‑то образом занесло в будущее. Мало того что ему это будущее не нравилось, теперь пришло понимание того, что ни к чему хорошему его визит в полицию не приведет, а, значит, нужно рассчитывать только на самого себя. И как это сделать, если не знаешь этой жизни и не помнишь той? Итогом его размышлений был вывод, что нужно как‑то устраиваться здесь и попытаться все‑таки вспомнить прежнюю жизнь. И еще ему почему‑то обязательно нужно было разобраться в том, что же произошло шестьдесят лет назад. Денег осталось дней на восемь, а потом хоть опять отправляйся шляться по подземным переходам. Дурак, надо было вчера расспросить Ольгу о том, как работать с этой их Сетью, а он вместо этого полночи кувыркался с ней в кровати. Придется сегодня опять заказывать кого‑нибудь из этих пард. Он вспомнил игры с Ольгой и понял, что одной учебой дело не ограничится. Ладно, к вечеру будет видно, а пока нужно позавтракать. Вчера он не рассмотрел двери, ведущие в туалет и во что‑то вроде умывальника и душевой. Сегодня ему их показала горничная, пришедшая забрать поднос с использованным контейнером. Она же рассказала, где находится кафе. Получив от нее на вечер нескромное предложение, высказанное открытым текстом, он сказал, что уже занят, и ушел в умывальник наводить марафет, предоставив ей возможность заниматься уборкой. В умывальнике была куча самых разных приспособлений, назначения которых он не понял. Обращаться к девице после его отказа не стоило, он и не стал этого делать, ограничившись умыванием.