Я скинул шорты, прошел по краю бассейна, и нырнул в лучистую глубину.
Наплававшись, я нежился на солнышке, когда появилась Галина-ханум Петровна, облаченная в длинный, до пят шелковый халат с драконами, не смотря на возраст за пятьдесят, фигура у неё была вполне себе. Она несла перед собой полную тарелку свежесобранного инжира. Поставила на раскладной алюминиевый столик и пригласила меня.
Инжир был первый сорт — мягкий, сладкий, маслянистый.
Мы посидели с ней чинно беседуя ни о чем. Я чувствовал, что ей хочется говорить о серьезном (о моём даре, о её здоровье, о наших отношениях с Лейлой), но она стесняется. Вместо этого, рассказала, что, встав пораньше, успела полить весь сад — огород, осмотрела курятник, собрала свежие яйца. Какое счастье, когда ничего не болит! Она так любит заниматься домашним хозяйством. Летом живет здесь почти безвылазно. Её страсть — виноградник. Правда возни с ним много — то прививка, то обрезка, то опрыскивание. Зато и виноград у них каждый год отменный.
Я слушал её, а сам в основном помалкивал и вежливо улыбался.
Тут во дворе появилась их прислуга — шумная, круглая, как неваляшка армянка Наири, творящая на кухне истинные чудеса и позвала к завтраку.
Завтрак больше напоминал обед.
Стол накрыли в столовой — белоснежная скатерть, богатые столовые приборы, фарфоровая супница с парящим супом из баранины, и чурек –мягчайшая и ароматная хлебная лепешка — десять минут как из печи. Огромные розовые помидоры — сахарные на изломе, маленькие хрустящие огурчики, а на десерт невероятно сладкий арбуз.
Галина Петровна смеялась и подкладывала в тарелки добавку.
— Давно её такой не видел, — наклонившись шепнул мне Аббас Мамедович, — спасибо тебе Григорий! Проси, что хочешь, всё сделаю!
После завтрака Аббас Мамедович, сказал, что едет на базар — за продуктами. Из любопытства я увязался с ним.
Восточный базар на приезжих из северных краёв производит ошеломляющее впечатление рога изобилия, оглушает завалами разноцветных фруктов, овощей и всяких трав по грошовым ценам. Целый неповторимый мир, где царит какофония событий, звуков, цветов, запахов. Только что тебя обволакивали ароматы фруктов, и вдруг острый запах жарящегося в специях мяса щекочет обоняние.
Торговки, завидев чужих, закрывали смуглые лица ладонями и как в амбразуру глядели в щель между пальцами. Половина покупок Аббасу Мамедовичу ничего не стоила. Его узнавали и отказывались от денег. Он тут и правда был популярной личностью. Несколько раз его останавливали, чтобы поприветствовать или посоветоваться о каких-то местных делах. В один из случаев, когда платить все же пришлось, я попытался было внести свою долю, но начальник дороги с укоризненной улыбкой отвел мою руку и вытащил котлету денег такой толщины, что сразу стала ясной неуместность моего порыва и мои смятые бумажки стыдливо юркнули в карман. Потом он пошел куда-то договариваться о свежем мясе и звонить в Баку. А я направился в чайхану — поджидать, пока он вернется.
Восточная чайхана — средоточие всякой улицы, площади, базара.
Мужчины могут торчать тут целыми днями (женщин там нет — они работают). Пьют чай вприкуску с колотым сахаром. Неторопливо беседуют. Чинно играют в нарды.
Характерный костяной стук нардов тонет в окружающем гаме.
Подавальщик разносил чай в маленьких приталенных стаканчиках на блюдцах целыми горстями, при этом умудряясь не пролить ни капли.
Чай был темно-красен, горяч, душист.
Прислушиваясь к непонятной тягучей восточной речи за соседними столиками, прихлебывая чай и разленившись в приятной прохладе навеса, можно было просидеть сколь угодно долго, поглядывая на пестрые ряды базара за зеленой оградой кустарника.
Пришел Аббас Мамедович и сказал, что все закуплено, можно ехать.
Мы погрузились в служебную «волгу» и рванули с ветерком.
По узким, зажатым в каменных стенах улочкам шофер гнал во весь дух. Когда вырвались на простор, поддал еще газу, и мы помчались весело по выжженной зноем равнине, прижатой выцветшим, запыленным небом.
Под ногами перекатывались арбузы с дынями.
Из приемника лилась, раскачиваясь, иранская музыка.
Праздник продолжался.
Дача была недалеко от моря, и я отправился купаться.
Море здесь изумительно красивое, спокойное, ласковое. Я долго плавал, наслаждаясь прохладой морской воды.
Отметил, что весь здешний берег сложен из маленьких ракушек. У самой воды они были совершенно целые. Дальше, слегка поколотые. А метрах в двухстах, где почва кажется уже обычным песком — но если присмотреться, то и он состоит на деле все из той же битой ракушечной скорлупы.