Потом Лев Маркович пожаловался, что у него в связи с возрастом случаются частые позывы и удалился в сортир.
Только успел он уйти, как дверь купе распахнулась. В проеме стоял здоровенный мужик в засаленной железнодорожной форме. Лицо у мужика было не сказать, чтобы одухотворенное. Как сказал Маркович: похож на Минотавра? Да, что-то бычье в нем было, только без рогов. Хотя, зная игривый характер его сексапильной женушки, поручиться за это я бы не взялся…
За руку, он держал огненно-рыжую конопатую девчушку лет, десяти.
— Где этот… тренер, который? — не здороваясь поинтересовался проводник. — Евойная малявка, к нему просилась, а одной боязно идти. Как их родители только отпускают…
— Здрасти! — сказала малявка.
— Привет, — я еле сдерживался, чтоб не заржать в голос, я её узнал.
— Чо, лыбишься? — сумрачно спросил мужик, видимо отнеся моё веселье к собственной внешности.
— Это я о своем, анекдот вспомнил, — успокоил я его. — Вышел Лев Маркович, по неотложному делу, скоро вернется.
— В общем, я её оставляю, обратно сами проводите.
— Что за балаган? — спросил я Еву, когда он удалился. — Детство вспомнила, фея Огонек?
— А что, мне гадать ему было? — дерзко отвечала она, возвращая себе привычный вид. — Я контролирую твою безопасность, должна быть в курсе всего, что происходит или должно произойти!
— Ну, и?
— Ничего подозрительного не зафиксировано, но выяснила любопытную вещь. Та фифочка, что тебе понравилась… Лейла…
— Уж, прям, понравилась.
— Ну, мне-то не ври! Ты ж любишь таких… — она сделала эффектную паузу, — похожих на меня.
— Ой-ё-ё-ёй, сколько самомнения у флуктуации мирового эфира!
— Знаешь, чья она дочь? — спросила фея, игнорируя иронию.
— Замер в ожидании?
— Её папочка начальник Азербайджанской железной дороги.
— Это, типа, большая шишка?
— Не маленькая, да. Что-то вроде генерала. Сам он азербайджанец, а мать у Лейлы украинка. Представляешь, какая взрывоопасная смесь характеров получилась? Дочка учится в Железнодорожном институте и возжелала проходить практику, как все однокурсницы — проводницей. На все уговоры, посидеть в Управлении — ни в какую! Поскольку папочка в дочке души ни чает, пошел у нее на поводу. Но под её практику выбил на маршрут спальный вагон, мол, там публика приличней и хлопот меньше. И надзирать за ней и помогать поставил сладкую парочку: Марию и мужа её Петра.
Я вспомнил анекдот про грузина, который поехал учиться в Москву, где он пишет домой, что в Москве все люди ездят в автобусах. А папаша ему отвечает: сынок, я продал немножко цветочков и купил тебе автобус, езди, как все люди.
Лев Маркович заснул сладким сном, похрапывая и посапывая и что хуже, попукивая. Пришлось даже приоткрыть окно.
Перед этим мы сыграли в шахматы. Две первые партии он обыграл меня, в одну калитку, хотя был столь милостив, что предупреждал, когда я собирался сделать очередной нелепый ход и предлагал переходить. Неудивительно — мои шахматные умения в основном, ограничивались знанием, как ходят разные фигуры.
Обозлившись, я привлек моих соратников и с их помощью сыграл, что называется, в «режиме бога». Ева знала все его ходы наперед, а Кир, все шахматные комбинации.
Поверженный Лев Маркович, недоумевал, каким образом очевидный профан, в моем лице, сумел так перестроиться, что нахлобучил его, как пацана.
Он предлагал сыграть еще, но я гордо отказался, сказав, что счет 2:1 в его пользу и это достойная победа в матче.
После того, как Лев Маркович уснул, я честно проворочался еще полчаса. На часах было двенадцать тридцать, а значит пора приступать к выполнению нашего с Евой, плана.
Встал и вышел в коридор, там было тихо и безлюдно. В мягком вагоне ехало человек пятнадцать и все они спали.
Я отправился в туалет. Проходя мимо купе проводников, заглянул в приоткрытую щель двери и увидел… хм, зашел в туалет, справил нужду, помыл руки одновременно размышляя… В служебном купе за столом сидела Лейла и она была одна. Отлично!
Вежливо постучал.
— Чего вам? — взгляд у Лейлы был болезненный и нелюдимый.
— Проходил мимо, и почувствовал, что у вас нелады. Что случилось?
— Мигрень… голова болит… сил нет, хоть на стенку лезь.
— Давно это у вас?
— Вы врач? — прошелестела она, держась ладонью за висок.
— В некотором роде, — кивнул, — я экстрасенс, я чувствую боль. Может слышали?
— Давно, лет пять… слышала, — последовательно ответила она, похоже не вникая в суть. — таблетки, как назло, забыла в Ленинграде… — она по-детски всхлипнула.