Два месяца они встречались только официально, как бы приглядываясь друг к другу, потом Натили Нэсок сдалась, уступив бурному натиску веселого француза, способного к тому же защитить ее от приставаний других особей мужского населения полигона, не избалованного женским вниманием. Любил ли ее Франсуа, она не спрашивала, ей было хорошо и так, только сладко замирало сердце, как при спуске с американских (они же русские) горок, любимом виде отдыха первого мужа Натили.
Территория военного ядерного полигона — не место для тайных встреч и прогулок влюбленных. Но атолл Муруроа все же не являлся тюрьмой за колючей проволокой, и на нем существовало немало красивых уголков природы, где Франсуа и Натили могли чувствовать себя почти свободно и комфортно.
Кольцевой риф атолла разбит протоками на большие и малые прямоугольные островки, многие из которых поросли кокосовыми пальмами и тенистыми хлебными деревьями. Местами пальмы выстраиваются сплошной стеной вдоль рифа, но чаще образуют группы, разделенные мелкими протоками, по которым океанская вода вливается в лагуну. Издали стройные пятнадцатиметровые пальмы с шапками изящных листьев очень красивы, не то что бесформенные хлебные деревья, которые зато дают густую тень и укрытие от посторонних глаз. Грунт на Муруроа везде один и тот же — мелкий белый коралловый песок, а дорожки между пальмами усыпаны старыми орехами. Местами пологие волны лагуны, десятки раз вздрагивавшие от подземных ядерных взрывов, подмывают пальмы так, что стволы наклоняются над водой под углом шестьдесят градусов, и если взглянуть на их обнаженные корни, то видно, что они образуют замысловато сплетенную сеть, помогающую пальмам улавливать пресную воду во время скудных дождей и придающую им устойчивость.
Некоторые коралловые островки в самой лагуне, так называемые внутрилагунные рифы, также очень красивы, но отдыхать и даже приближаться к ним нельзя: вся лагуна, по сути, уже территория полигона и усеяна сотней телекамер, датчиков и разного рода приборов для регистрации излучений и полей. Поэтому Франсуа и Натили любили уединяться в одном из самых укромных местечек атолла на западном берегу, где природа соорудила нечто вроде «кармана», окруженного пальмами и невысокими, до пяти метров высотой, известняковыми столбами. Найти этот «карман» с берега трудно, о существовании этого уголка рифа сама Натили узнала лишь от местной жительницы-полинезийки, прожившей на острове всю свою двадцатилетнюю жизнь. Зато это действительно был райский уголок!
Когда Франсуа впервые попал сюда, ему открылась прогалина в обрамлении пальм, выстланная ковром из стелющегося растения ипомеи и отгороженная от пальм густыми зарослями папоротника и широколиственных кустарников — сцеволы и баррингтонии. Кусты постарше были оплетены буровато-желтыми нитями вьющейся кассиды, создающими плотную «проволочную» сетку, которая почти скрывает сам кустарник. Не зная прохода в этих зарослях, войти в прогалину невозможно. Лишь с одной стороны она приоткрывается в сторону лагуны, выходя на берег, да и то лагуна здесь образует изгиб, как бы заводь за барьером из внутреннего рифа. Здесь влюбленные могли чувствовать себя свободно и предаваться радостям любви, не опасаясь, что какой-нибудь наблюдатель увидит их с поверхности лагуны.
Спустя два месяца после знакомства Натили впервые привела лейтенанта в это место, не раскрывая тайны, которая стала ей известна также от Туэмы, полинезийки, доверившейся своей новой подруге. Потом были еще встречи и еще, пока Натили окончательно не потеряла голову. И вот однажды в один из весенних дней сентября, не отличимых практически от летних, зимних или весенних дней, когда Толендаль получил отпуск на сутки с субботы на воскресенье, Натили снова повела его в их «райский уголок», задумчивая больше обычного. Притих и Франсуа, поглядывая на подругу, но не решаясь отвлечь ее от своих мыслей. Однако после прибытия в «рай» все же не выдержал:
— Что случилось, Тили? Опять приставал Пузатый Рак?
Натили улыбнулась. Пузатым Раком Франсуа называл начальника госпиталя полковника Базиля де Аларкона за его объемистую талию и цвет лица.
— Нет, авун [1], Рак здесь ни при чем. — Девушка разделась, оставаясь в парео, подошла к Франсуа, сбросившему военный мундир применительно к местным условиям — шорты, куртку, майку, посмотрела ему в глаза. — Поклянись, что никому ничего не расскажешь.