— Ну, хорошо, старлей, — полковник пожевал нижнюю губу. — Если ты прямо сейчас докажешь мне, что сумел увернуться от пули британского снайпера, дальше будем говорить по другому. Согласен? — Я усмехнулся:
— Где Ваш пистолет?
— Там где ему и положено быть — в кобуре, на поясе.
— Тогда давайте, я громко сосчитаю до трёх, не сходя с места, а после счёта три — попробуйте меня застрелить. Согласны? — Тут уж усмехнулся полковник.
— Стрелять я в тебя не буду, я не такой идиот, чтобы палить в гебиста, просто обозначу.
— Дело Ваше. «Маруся, на счёт три — СТАЗИС. Понятно»? «Принято». — Итак. РАЗ. ДВА. ТРИ! — Вокруг всё застыло. Я, не торопясь, подошёл к командиру, аккуратно вынул его пистолет из кобуры, вытащил обойму и понял, почему он не хотел стрелять. В обойме не было патронов. Ну, что же, и мне так проще. Я аккуратно разобрал пистолет, разложил на столе, аккуратно застегнул кобуру. Стал на своё место: «СТАЗИС — отбой».
Полковник схватился за кобуру и застыл в непонимании. Я кивнул на его стол. Увидев своё оружие в разобранном виде, полковник покачал головой:
— Да, товарищ старший лейтенант, умеете удивлять. Теперь верю, что смог увернуться от пули снайпера.
— Всё это красиво, товарищ полковник, однако, как Вы выразились, цирк. А нам нужен результат. — Ракицкий подтянулся:
— Что требуется от меня?
— Сейчас, Станислав Николаевич, я переброшу Вам некую информацию, которую снял с мозга этого снайпера. Вы в этой части знаете всё и всех, Вы скорее поймёте кто, зачем и по каким причинам убил лейтенантов Зверева и Соломина. Ощущение немного непривычное, но я думаю, Вы справитесь.
«Маруся, мыслеформу в полном объёме полковнику».
«Отправлено». Ракицкий поморщился, потом задумался, присел за стол, обхватил голову руками. Прошло минуты три. Он встряхнулся, схватил трубку телефона:
— Оперативный? Подполковника Симонян ко мне. Срочно. — Дальше он так и сидел, обхватив голову руками. В дверь постучали:
— Разрешите, товарищ полковник. — Зашедший, типичный кавказец, — Товарищ полковник, подполковник Симонян… — Тут он увидел сидящего на корточках британца и шарахнулся к двери. Однако я её уже закрыл собой.
А Ракицкий вышел из-за стола, подошёл к Симоняну:
— Что, Ашот Вазгенович, знакомого встретил?
«Маруся, срочно просканируй Симоняна. Данные — мне».
«Принято».
— Так, что, Ашот Вазгенович, знакомый твой нам всё рассказал…
— Он не говорит по-русски, — Автоматически произнёс подполковник.
— Ну, видишь, ты и это знаешь. А мы, вот не знали, с нами он так щебетал, заслушались просто. — Тут я вклинился в беседу:
— Товарищ полковник, есть ещё информация. Только очень страшная.
— Давай, дальше смерти не пошлют. «Маруся, всё, что есть — полковнику». «Принято. Передано».
На командира было страшно смотреть. Он подошёл к Симоняну, внимательно посмотрел ему в глаза:
— И ты — с этим сможешь дальше жить? — Тут уж я еле уследил — левый полу крюк в печень и правый прямой в челюсть. Симонян закатил глаза и рухнул на пол. Нокаут!
— Браво, товарищ полковник! Настолько профессионально!
— Мастер спорта, был, когда то. Ты представь себе, старлей, эта гнида, мало того, что убил двух пацанов, он три с лишним года передавал натовцам ключи ЗАС и на телефон и на телеграф. Уже денежек подкопил, хотел купить дачу на озере Севан. СУКА! Очнётся — добью! — Подойдя к телефону:
— Оперативный? Начальника особого отдела ко мне. — Повернувшись ко мне:
— У вас в отделе кто-то тоже стучит. Про тебя стуканули перед самым твоим приездом. Так, что у себя там тоже разбирайтесь. А мы, с особистом, подключим военную прокуратуру. Размотаем этот клубок, не переживай. Кстати, что делать с этим снайпером?
— Ну, пока он в состоянии ступора, с ним можно делать что угодно. Он ничего не скроет. Только то, что он русского языка не знает, это факт. Как он тут обитал? У Симоняна в будке жил, наверное.
— Наверное, — улыбнулся Ракицкий, — И сколько он будет в этом состоянии?
— Да я могу снять хоть сейчас, но думаю, что не стоит. Недели Вам хватит раскрутить по полной?
— Хватит, спасибо тебе, старший лейтенант! Как хоть зовут то тебя, а то, как не люди?
— Илья, Станислав Николаевич.
— Ну, вот и чудно.
Когда приехал сюда, помню, поворачивал вправо, а дай, думаю, пошалю. И повернул опять вправо, в сторону, как помню, финской границы. Однако же — шиш. Снова бравый полицейский, поворот на брусчатку, шлагбаум — и я дома.