Выбрать главу

Я удивлённо вытаращился:

— Ты что, против?

— Я не только против, я категорически запрещаю тебе даже думать об этом!

— А как же тогда Фома, он же проповедники твой кумир?

— Фома значительно старше тебя, он мудрее тебя и знает, что делает и во имя чего он это делает. Тем более что он никогда не был моим кумиром. Просто я бесконечно ему благодарна за то, что он разбудил мою спящую душу. Мне дорог ты, со всеми твоими недостатками и амбициями.

Во мне взыграла юношеская гордость, вернее, как я сейчас понимаю, глупость:

— Ты не права, любимая, мне просто необходимо это сделать для самоутверждения. Тем более, что я не собираюсь этим заниматься всю жизнь. Пару месяцев мне хватит, чтобы дойти до Рима, и вернуться обратно. А после этого я хочу попросить тебя стать моей женой.

Слёзы потекли из глаз Веды:

— Похоже, ты действительно сумасшедший. Ну, хочешь, мы прямо завтра поженимся? Что я ещё могу сделать, чтобы ты отказался от этой затеи? Разве ты не понимаешь, что это самоубийство!

Конечно, я слышал о том, что власти не жалуют проповедников новой веры, и что многие из них кончают жизнь в руках палача. Меня это не пугало. Со свойственным юности упрямством, я не верил в то, что со мной может произойти что-то плохое. Поэтому я, что называется, закусил удила:

— Прости, родная, но я принял решение и не отступлюсь от него. Так, что не плачь, я же не навсегда ухожу, а всего на пару месяцев.

Веда покачала головой:

— У меня такое чувство… — она тяжело вздохнула, — Впрочем, как знаешь, мужчина сам должен решать, что ему делать, а что нет.

Родители мои, не ведая всей подоплёки дела, недолго сопротивлялись. Отец, пожав плечами, сказал:

— Ну, что ж, рано или поздно птенцам приходится покидать родительское гнездо в поисках своего пути. Иди, сын, и да хранят тебя боги.

Матушка, с трудом сдерживая слёзы, собрала меня в дорогу.

Проходя мимо поместья Веды, я не мог не заглянуть к ней. Как ни странно, она была спокойна, и даже весела. Поцеловав меня в щёку, она сказала:

— Знаешь, лучший способ сделать так, чтобы тебе было не скучно в дороге, а мне спокойней, возьми себе спутника. — Она показала рукой на мужчину, стоявшего немного поодаль. — Его зовут Селестий, он был рабом в моём доме, но сейчас я даю ему свободу, чтобы он сопроводил тебя до Рима и обратно. Помог тебе в дороге, защитил от злых людей. Селестий — бывший гладиатор, поэтому военное искусство ему знакомо.

Мужчина подошёл к нам, приложил руку к сердцу и поклонился:

— Моя госпожа, я очень многим тебе обязан, поэтому не сомневайся, я сделаю всё так, как мне велят моя совесть и мой долг.

Я растерялся. С одной стороны мне так не хотелось делить свои лавры с кем-либо, а с другой…. Отказаться от помощи умелого слуги было бы неразумно.

— Хорошо, милая, я сделаю всё, как ты скажешь.

Селестий, крепкий мужчина, лет тридцати пяти, с совершенно невыразительным лицом. Такое увидишь в толпе и через миг забудешь. Что его выделяло — это шрам над правой бровью в форме цифры пять. Я усмехнулся:

— У тебя на арене был свой собственный номер?

Тот как-то странно посмотрел на меня:

— Трудно в моей профессии остаться красавцем, таким как ты, — он снова поклонился, как показалось, с лёгкой иронией. Мне это не очень понравилось, нужно будет поставить бывшего раба на место.

Впрочем, я тут же забыл об этом маленьком недоразумении, поскольку утро было свежим, воздух чистым, дали манящими, а будущее рисовалось самым радужным. Очень немного времени понадобилось, чтобы понять, что расстояние в несколько стадий сильно отличается от расстояния во много-много лиг. Уже к полудню я почувствовал, что дальше идти, сил уже нет. Селестий перехватил мой заплечный мешок:

— Давай, я понесу. Ты пока привыкнешь к долгому пути, пройдёт какое-то время. А мне труда не составит нести два мешка.

Я был ему очень благодарен за это проявление чувства товарищества. На время даже забыл о той неприязни, которая возникла к нему в начале. Когда солнце подобралось к зениту, Селестий предложил сделать привал в ближней оливковой роще.

— Нужно переждать полуденный зной, иначе мы останемся совсем без сил.

Мы расположились в тени, выпили вина, сильно разведённого водой, и перекусили.

— Позволь спросить тебя, — произнёс гладиатор, — зачем ты взял такой тяжёлый мешок? В пути это может оказать плохую службу. Мне показалось, что я возводил напраслину на него и, что он может оказаться совсем неплохим человеком и спутником, и можно было ему довериться: