Оставивши на Вознесенском прииске металлический барометр г-на Рухлова и один термометр (от шкалы барометра Фортена), я остался с 1 ртутным барометром, имеющим 2 запасные трубки, и 2-мя термометрами, из которых один служил на Фортеневском барометре для показания температуры шкалы, а другой — температуры ртути; шарик у него не покрыт, и я принужден был залить его воском. Боясь подвергать единственный запасной термометр случайностям в виде горной речки, я прекратил наблюдения над температурой воды в Ныгри, после того как оставил термометр для наблюдений на Вознесенском прииске.
Состояние буссолей вам известно из моего предыдущего письма.
Посылаю вам:
1) Метеорологический журнал с 15 сентября 1858 г. по 20 июня 1861 г., веденный г. Игнатьевым на Вознесенском прииске на р. Хомолхо, близ устья речки Имняк (59° с. ш., 133° в. д., около 2600 а. ф. над уровнем моря).
2) Около 100 образцов горных пород при подробном каталоге.
3) Около 25 чучел птиц.
4) Около 70 видов растений.
5) Около 25 видов насекомых.
Сибирский вестник. — 1867. № 4, 17 апр.
Письмо кн. Кропоткина
Витим на устье р. Темника. (Синяка у г. Шварца).
9 июня 1866 г.
Сегодня мы приехали на берег Витима, сделав 100–120 вер. Мы выехали с Тихоно-Задонского прииска 2 июня и сделали в этот день только 6 вер. вниз по рч. Ныгри мимо Павловского прииска и переехали Вачу вблизи у Ныгри. Таким образом, в 7 дней мы сделали около 110 вер. Сегодня начали перевозить кое-что из своего имущества, а завтра перевезем через Витим остальное. К сожалению, дожди, которые лили непрерывно в первых числах июня, а потом постоянно понемногу каждый день, замедлили нашу переправу, так как Витим совершенно полон и затопил берега. Кроме того, дожди развели порядочные грязи, и вязкий[157] ручеек, бегущий со склонов гор, образовал сильные грязи, моховина размокла как губка, кони вязнут, а ручьи полны, так что мы подмочили сухари, частию взятые в кулях за неимением сум, и около 4 пудов должны отдать коням, так как дожди не дали возможности просушить их. Впрочем, так как мы взяли их на 3 месяца, рассчитывая по 3 ф. в день на всех, то в этом еще нет большой беды. Кони идут порядочно, но людей у нас маловато, 4 конюха и 2 бурята завьючивают 34 вьючных коня и дорогою смотрят за 42 конями, чрезвычайно мы обязаны доверенному компании г. Мельникову и Нерчинскому скотопромышленнику Чистохину, которые вместе с прочими значительно помогают нам. Если же бы мы взяли еще лишнего человека, то надо бы было прибавить 5 коней, то есть вместо 52 лошадей взять 57, что почти нисколько не послужило бы облегчением. Впрочем, принявши в соображение, что дорога местами была очень плоха, всё-таки мы идем недурно и довольно скоро.
От Вачи, на которой сохранились следы озер, некогда образовавшихся в ее русле, мы пошли вверх по пади Чипко, это узкая дол. прямая падь, покрытая толстым слоем оленьего ягеля, невысоким лесом из лиственницы или, отчасти, кедра и сосны. Постепенно, по мере поднятия вверх по Чипко, мы видели, как исчезала сосна, слой мха и ягелей становился всё толще и толще, всё более был он пропитан водою. В вершине мы увидели себя запертыми высокими гольцами, растительности оставались только следы, ибо склоны гольцов выли покрыты исключительно россыпью очень твердого кремнистого сланца, представляя мало элементов выветривания, этот сланец лежит ввиде свала по всем скатам, мох выступает на нем только пятнами, лиственница, ввиде отдельных особей, покрывает площадки. Подъем в нижних частях был так крут, что мы 2 часа поднимались на первый уступ, кони падали и едва не попортили себе ног. Падь Чипко идет очень отлого, Вача лежит довольно низко над уровнем моря, около 630 м (2100 [ф.]), а голец поднимается на 1360 м (4500 [ф.]), и подъем очень крут. Поднявшись на голец, высота которого равна высоте соседних гольцов, мы пересекли гребень цепи, идущей с ЗЮЗ на ВСВ; тому же направлению следует и другой, значительно низший гранитный гребень, который мы пересекли на другой день, спустились в Джегдакан (приток Вачи) и переваливая из его долины в рч. Альдыки (системы Вачи). Так как этот гребель состоит из гранита, подлежащего сильному выветриванию, то тут мы не встретили никаких затруднений; напротив того, спускаясь в Альдыки, увидали превосходную растительность по южному склону гор, сосна образует боры, а в пади есть лужайки, покрытые превосходным кормом. Конечно, нужно понимать это относительно, потому что где-нибудь около Иркутска это бы и не считалось лужайкою. Высший же гребень между Чипко и Джегдаканом представляет страну донельзя дикую; только немногие тунгусы, гоняющиеся за диким оленем, на своих домашних оленях поднимаются на самые крутые гольцы, где во время жары, между снегами и в глухих северных распадках скрываются дикие олени ходящие за ними медведи. И немудрено, что среди этой дикой пустыни, годной лишь для оленей и бродячего тунгуса, трудно бывает прокладывать путь коням, особенно с большими вьюками, неизбежными там, где нужно рассчитывать 3 месяца не встретить русского оседлого населения. К счастию, тунгус, не довольствуясь тем, что в любой чаще может пробраться на своем олене, прокладывает тропы, которые все-таки составляют первый шаг, облегчающий путь в эту дикую страну. Переваливая с Джегдакана на Альдыки, мы встретили тунгусскую тропу, правда, едва заметную и узнаваемую большею частью только по надломленным березкам, но и это облегчает путь. По этой тропе, да по тропам, пробитым партиями золотоискателей, шли мы вплоть до Витима. По тунгусской тропе перевалили мы чрез низкий, несколько вязкий шлегирь (седловину) в долину Янкадымо, вершина которого идет от гольцов в вершинах Чипко вместе с Аннукитан (приток Вачи). Долина Янкадымо расширяется значительно, она поросла сосною и есть порядочные луга. Но зато когда мы своротили на рч. Донакты, который впадает в Янкадымо, то снова пришлось идти по мохосине, в грязях, и мы порядочно измучили коней. По Датакте и рч. Догальдыму мы перевалили в р. Темнику, которая течет в Витим. С перевалом на южную покаточть гор, падающих в Витим, идя по Танике, мы встретили некоторую перемену в растительности; после моха мы стали встречать маленькие пространства с хорошею и сочною травою, торфяники, состоявшие выше из ягелей, тут состоят из мха и наконец, появилась снова черемха, белая береза и местами тополь.